— Это же катастрофа, Ваше Величество!
— Нет. Особенно если вы в точности сделаете то, что я вам скажу.
— Как⁈ — она еще в неверии покачала головой, а потом, нахмурившись, посмотрела на меня. — А где вы взяли эти документы?
— Во французском посольстве. Полагаю, не стоит вам напоминать, что этот разговор останется только между нами и о нём надо не говорить не только Финбарру.
— Вы даже госпоже Халевейн не скажете? — спросила она.
— Нет. Только вы будете об этом знать. Вы к такому готовы?
Журналистка побледнела.
— А что случилось с послом?
— Он превратился в лягушку.
Ленели было улыбнулась, но через миг поняла, что я не шучу.
— О боже…
— Так вы согласны?
— Погодите, мне надо собраться с мыслями… И вы действительно сделаете меня главной в пресс-службе при королевском дворе?
— При императорском, — отозвался я и, увидев, как у нее совсем уже округляются от изумления глаза, скромно добавил: — Не вижу другого выхода из складывающейся ситуации в стране.
— О, — только и выдохнула Ленели. — Так у вас уже есть какой-то план, если я правильно поняла?
— Да. Надо поднять шум в нашей прессе и на телевидении. Чтобы в ближайшие два дня вышла серия статей и репортажей о предательстве премьер-министров, заговоре французского правительства с целью отобрать наши территории, взятках чиновниках. В общем, обо всем, что вы нашли в этой коробке.
— Но как это нам поможет? — с непониманием отозвалась Ленели.
— Во всех статьях должен иметься жесткий и уверенный нарратив о немедленном бегстве французских депутатов из парламента, поскольку обнародовали их причастность к заговору против нашей страны. И чтобы никто не удивлялся исчезновению этих проклятых трусов, которые не поставили в известность о своих действиях народ. И напоследок — заклеймите их как предателей интересов безопасности Французской Республики.
Я увидел, как Ленели бледнеет и ее пальцы державшие блокнот и ручку, приготовленных для записи задания, начали дрожать.
— Что вы собираетесь делать, Ваше Величество? — едва выдавила из себя журналистка.
— Не церемониться с врагами, — произнес я. — Сейчас никакая дипломатия не поможет. Надеюсь вы это понимаете.
Ленели кивнула.
— Но как на всё это отреагируют высшие светлые? — осторожно спросила она. — Они ведь всё поймут.
— К тому времени проблема будет решена, — я глянул на часы. — Даю вам два часа чтобы набросать шаблон статьи. Покажете мне и, если напишите всё как надо, устраиваете экстренный пресс-центр. Помещение выделят то же, где проходила конференция, куда вас в прошлый раз не пустили.
— Хм, — Ленели уловила легкую насмешку в моих словах и, поднявшись, гордо приосанилась. — Не беспокойтесь, Ваше Величество, я покажу как работают настоящие профи! Через два часа вернусь. Вы же тут будете?
— Да, пока почитаю итальянскую прессу.
Ленели с удивлением похлопала глазами и насторожилась.
— Хотите сказать, что у нас аналогичные проблемы еще и с итальянцами⁈— она от возмущения даже всплеснула руками.
— Надеюсь, что нет. Возможно у нас получится сыграть на опережение и новости о французах заставят итальянцев уничтожить аналогичные договоры.
Ленели посмотрела на меня чуть озадаченно.
— А вы их наказывать не собираетесь, как французов?
— Нет, пока они не пришлют оскорбительного письма подобного этому и я не услышу от их посла то, что услышал от французского.
Я достал письмо от посла, дал ей прочесть.
— Вот сукин сын! Пожалуй, он все же получил по заслугам! — возмутилась она. — Я с вашего позволения могу снять копии с документов?
— Попросите кобольдов, они вам сделают, — я забрал письмо, положил обратно в карман.
Ленели позвала кобольдов и те уже через несколько минут отдали ей высокую стопку отксерокопированных листов, сложили в еще одну коробку. После этого журналистка ушла, а я вернулся к изучению прессы. Но в итальянских газетах ровным счетом ничего не нашлось. И никаких враждебных высказываний. Я нашел лишь несколько статей, в которых прогнозировали рост немецких туристов будущим летом. Шла ли тут речь о реальных туристах или так иносказательно извещали об возможном увеличении немецкоговорящего населения Италии — было совершенно неясно.
Я почти просмотрел подшивки, когда вернулась Ленели, положила передо мной несколько отпечатанных на машинке листов. Я прочитал текст, глянул на замершую в ожидании вердикта журналистку.