— Ваше Величество? — услышал я осторожный голос Ленели и раскрыл глаза. — Простите, не хотела вас будить.
— Я не спал, не беспокойтесь.
Журналистка протянула мне несколько листов.
— Полагаю, что всё прошло так как и вы хотели, — произнесла она.
Я прочел ее отчет.
— Да, спасибо. Реакция французов оказалась предсказуемой.
— Для вас — точно, но вряд ли для остальных, — Ленели улыбнулась. — Мои коллеги-журналисты — все взбудораженны происходящим.
— Никто не испугался? Я про последствия раскрытия заговора для страны, к чему это может привести, — поинтересовался я.
— Нет, трусов я не привлекала, только самых эмоционально-устойчивых и надежных. Ну и постаралась задать тон работы. Вы всё это видели в сегодняшних репортажах. Коллеги поверили, что справедливость восторжествует.
— Так и будет, — отозвался я. — Задание на завтра у вас есть, так что можете идти отдыхать. Завтрашний день, думаю, будет более напряженный. И вам надо хорошо выспаться — выглядите усталой.
— Вам тоже, Ваше Величество, — Ленели чуть улыбнулась.
— Ага, — я со скепсисом глянул в сторону своих супружниц.
Ленели не уходила.
— Я ведь предупреждал, что если вам что-то понадобится — говорите сразу, — произнес я, догадавшись.
— Это скорее личная просьба, хотя и связанная с работой, — сказала она смущенно. — Мне сейчас очень нравится команда, которую я собрала. Проблема только в том, что они работают на разные издания, у них высокие должности и оплата и переманить их будет не так просто.
— Хм, а стратегически не будет лучше, если все они останутся на своих местах? — поинтересовался я.
— Не подумала, — Ленели поджала губы с досады, что упустила это из вида. — Мне надо поразмышлять над вариантами.
— Поразмышляйте. Но если что — я всё понял и готов перекупить всех, кто вам понадобиться.
— Спасибо, Ваше Величество.
Я глянул на Прусский кодекс, исписанные мной листы и поднялся, решив, что лучше всё же продолжить работу с законодательством на свежую голову.
— Я ненадолго в пресс-центр, но сюда уже не вернусь, — сказал я негромко Маргарете, глянув на часы и решив не отвлекать задумавшуюся над каким-то законом Маделиф, и добавил: — Заканчивайте с работой и идите спать, все ужасно устали.
— Тебя не ждать? — спросила Маргарете с подозрением глянув в сторону Фогель.
— Нет, у меня есть еще другие дела.
Мы с Ленели вышли вон.
— Вообще-то я не собиралась идти обратно в пресс-центр, Ваше Величество, — сказала Ленели. — Но если вам надо…
— Не надо, спасибо, — я улыбнулся. — Спокойной ночи.
Ленели попыталась улыбнуться в ответ, но у нее не вышло — она явно поняла, что я собрался делать.
— Не надо жалеть тех, кто желает нам зла, — произнес я. — И не беспокойтесь — невиновные не пострадают.
Ленели кивнула и спешно пошла прочь.
Я вышел из Гильдии, сел в «Бронко», несколько секунд думал, куда бы мне поехать. Потом спустился с замкового холма, проехал через старый город на набережную и, вычертив перемещающее заклинание, оказался на вершине горы, на которой очень давно не был.
Внедорожник, взметнув волны сухого снега, замер у заброшенного дома на самом краю обрыва. Я выбрался наружу, надел пальто, мгновенно ощутив на себе пронизывающий горный ветер, огляделся.
Отель, который девять лет стоял на Шафберге не достроенным, остался в том же самом состоянии. Может только частично стал разрушаться, как и наш старый дом, только из-за слоя снега разглядеть это было невозможно.
Над головой чернело небо, всё усыпанное звёздами. Далеко внизу, в долинах темнели кляксы озер, вокруг которых мерцали огоньки деревень и небольших городов. Над черными водами Мондзее нависала такая же темная громада горного хребта, названного Драконьей стеной, на котором мой отец спрятал остальные свои дневники. Но сейчас было не до них.
Я повернулся к западу, начал выводить символы на драконьем, создавая сложное проклятие и вплетая в него дополнительные заклинания. Через несколько минут я смотрел на полыхающие в ночи огненные письмена. Перепроверив всё, я достал охотничий нож, наложил острие на ладонь и начал громко читать то, что я написал. Когда было произнесено последнее слово, я полосонул ладонь, махнул рукой, отправляя свою кровь на огненную надпись, чтобы сделать действие проклятия еще сильнее.
Почему-то я ожидал, что письмена изменят свой цвет, став черными или багровыми, впитав цвет крови. Но вместо этого они внезапно вспыхнули ослепительно белым. А спустя несколько секунд по ним заскользила голубоватая тень, вычерчивая на них узоры изморози. Еще через миг письмена взорвались, брызнув во все стороны ледяным крошевом. Кусочек льда чиркнул меня по щеке, оставив влажный след, но не причинив вреда. Я миг стоял, пытаясь понять, что произошло, потом выругался, решив, что ни черта у меня не получилось.