Маделиф поглядела в сторону телевизора, кажется уверившись, что я всё еще продолжаю шутить. Речь без умолку декларирующего стихи репортера перебили звуки французского аккордеона, а следом некстати крупным планом показали раскачивающуюся на легком ветерке ветку вишни и жужжащего над ней шмеля. Волшебница вновь обернулась ко мне, озаренная.
— Двенадцать лет назад, когда мы освободили тебя из пещеры, ты где-то в горах нашел цветущие эдельвейсы.
— В горах можно всякое найти, — я чуть улыбнулся. — Эдельвейсы, сокровища цвергов или драконов в пещере.
— Эдельвейсы под снегом не цветут, Эгихард.
— Может быть вы просто никогда их там не искали?
— Да, особенно в январе! Тебе так нравится морочить всем остальным и мне в том числе голову? — упрекнула Маделиф. — Ноткер ведь был прав.
— Я морочу вам голову? Однако.
— То есть, если я пошлю кобольда на Шафберг он найдет там следы шин от твоего внедорожника?
— Пошлите, проверьте.
— Эй, кто-нибудь посетите вершину Шафберга в Австрии и проверьте, есть ли там следы шин внедорожника Его Величества, — произнесла Маделиф.
Перед нами возник один из Хайдельбергских кобольдов, видимо уже спешно вернувшихся из Хоэцоллернаг, в отличие от Ноткера одетый в строгий светло-серый костюм-тройку, посмотрел на на Маделиф, на меня.
— Только если Его Величество позволит.
Маделиф поглядела накобольда с возмущением.
— Не знаю, насколько серьезны намерения Его Величества вас всех переманить у Ульриха, но с вами нового договора о найме не заключалось и вы, напоминаю, по-прежнему должны слушаться магов в Хайдельберге.
— Господин Адельман также оставил указания, что пока его нет, мы выполняли в первую очередь распоряжения Его Величества, — отозвался кобольд.
Маделиф поглядела на нас, уже не зная что на всё это говорить. Я тихо засмеялся.
— Сделай то, о чем тебя попросили, — приказал я и кобольд исчез.
Прошла наверное минута, когда кобольд вернулся, раскрасневшийся от мороза.
— На Шафберге бушует метель, так что даже если там и были какие-то следы, теперь там их нет, — сообщил он.
— Хм, а ночью ничего не предвещало — было абсолютно ясное, звездное небо и никакого ветра, — отозвался я, всё так же с насмешкой наблюдая за волшебницей и видя ее разочарование от новостей кобольда.
Но тот вдруг продолжил.
— Однако, мы проверили протекторы и обнаружили застрявшие частицы мха и камушки, характерные для грунта Шафберга, так что вероятность того, что машина Его Величества побывала сегодня на горе девяносто девять процентов.
— О, — только и сказал я. — Знаете, Маделиф, вы только что оказали Ульриху медвежью услугу. Мне сейчас пришла мысль, что можно использовать кобольдов в разыскных операциях или еще чём-то подобном.
Но Маделиф, словно не услышав последние слова, смотрела на меня пораженная.
— Эгихард, что ты сделал? — прошептала она.
Я увидел, что осознание произошедшего жутко ее испугало, что Маделиф даже не смогла сдержать дрожь. Я мягко притянул ее к себе, обнял.
— Всего лишь защитил нас всех, — также тихо ответил я.
— Это… проклятие? — Маделиф на миг обернулась к телевизору. — Надеялась, что ты никогда не будешь применять проклятия… Что будет потом? На них обрушиться резкое похолодание и они все замерзнут?
Под конец фразы у нее почти пропал голос.
— Что? — я даже рассмеялся. — Вы всё еще под впечатлением предсказания, озвученного Чистославом Черным? Я не собираюсь причинять вред невиновным. Те, кто хотел нам и нашей стране зла, уже наказаны. А то что вы видите по телевизору, это так, баловство. Правда, баловство полезное — отвлекает внимание от имеющихся у французов проблем.
— Что случилось с правительством? Они просто исчезли?
— Не совсем. Существует всего несколько необратимых заклинаний. Я выбрал из них подходящее случаю, — я хищно усмехнулся.
Маделиф, явно припомнив кадры с жареными лягушками, кажется почувствовала дурноту, но я, продолжая ее обнимать, жестко сказал:
— Не позволяйте себе слабость. Это не тот случай, когда вы могли бы посочувствовать жертвам черной магии — депутаты парламента все до единого поставили подписи под теми чертовыми документами. И если кто-то из наших соседей не усвоит этот урок, будет наказан аналогичным образом. Я сотру любого в порошок, кто будет угрожать мне, вам, Гильдиям или стране.
Маделиф молчала, все еще потрясенная, потом внезапно схватила меня за запястье, прислушалась к ощущениям.
— Великая Луна, как я сразу не заметила⁈ Ты почти истощен, Эгихард, — произнесла она, вглядываясь в меня. — Ты и свою кровь пролил?