— Где?
— Да просто по замку. Иначе мне все эти указы и распоряжения всю ночь будут сниться. Ноткер, принеси нам кофе.
— Харди, ты издеваешься? — возмутилась Маргарете, но через миг уже не удержавшись приняла из рук кобольда чашку, распространяющую приятный аромат.
Мы вышли в длинный коридор, ведущий в соседнее крыло Хоэцолерна. Маргарете, взбодрившись после нескольких глотков, шла разглядывая картины и оружие, развешанное на стенах. Потом, посмотрела на меня, словно ее осенило.
— Погоди, на тебя ведь алкоголь не действует, — произнесла она. — Значит и кофе тоже не должен?
— Не действует.
— Зачем тогда пьешь? — удивилась Маргарете.
— Просто вкус нравится, — я чуть улыбнулся.
В окна коридора застучал сухой снег. Маргарете остановилась, смотря на полутемный замковый двор, освещаемый внизу неяркими фонарями и постепенно заметаемый снегом.
— Я совсем забыла про подарки, — спохватилась она. — Надо же их положить по традиции под ель. Ноткер, принеси пакет в Графский зал.
— Ты решила этим сейчас заняться?
— Как раз сейчас никто не увидит, — Маргарете улыбнулась. — Ну и я всё равно проснулась от кофе.
Мы спустились вниз, в Графский зал, самый большой и живописный в Хоэцоллерне, в центре которого сейчас стояла огромная, достающая верхушкой до самого потолка рождественская ель. В полумраке сверкали гирлянды и огоньки в волшебных елочных игрушках, которые сделали не так давно под руководством Цецилии мои кузины, Маргарете и Тея.
— Уф, чуть не надорвался, Ваше Величество, — сказал Ноткер, поставив пакет на стол. — У вас там что — золотые слитки?
— Это ты так шутишь сейчас? Ты ведь прекрасно знаешь что там, Ноткер, — сказала Маргарете.
— Похоже, шутка была неудачная, простите, — отозвался кобольд.
— Надо было про семерых гномов пошутить — я бы точно оценил, — заметил я и подмигнул Маргарете мгновенно взъярившийся.
— Еще раз назовешь меня Белоснежкой, Харди, и я… — прошипела она в бешенстве. — И я не подарю тебе это!
Она показала мне крошечную черную коробочку.
— Позвоню господину Эрцу в Оберштайн и закажу себе то же самое, — отозвался я, дразня ее.
— Нет, не закажешь. Это сделано по индивидуальному заказу с обязательством не воспроизводить не то что копии, а даже что-либо похожее.
— Заинтриговала, сдаюсь, — я засмеялся. — Что это?
— Получишь на рождество, — отозвалась Маргарете всё еще сердясь.
— Я его не справляю. В отличие от тебя я давно знаю о своей магической принадлежности, — заметил я.
Маргарете вдруг погрустнела.
— Знаешь, этот действительно так странно, считать себя всю жизнь одной, следовать одним традициям, а потом оказаться среди тех, кого когда-то сжигали на кострах…
Я притянул ее к себе, обняв.
— Сжигали только травниц, по сути — светлых. А еще страшных старух и в противоположность им — самых красивых, но совершенно обычных, лишенных какой-либо магии, женщин. Так что, всё еще более неоднозначно.
Маргарете обняла меня, поцеловала, потом поглядела на меня с подозрением.
— Ты мне кофе для этого предложил?
— Конечно, — я засмеялся.
— Нет, погоди. Сначала это, — она протянула мне коробочку, но потом словно вспомнив что-то, сунула мне под нос клочок бумаги. — Нет, сначала это!
— Это что? Чек?
— Да, потому что это настоящий подарок, от меня.
— Глупая, это уже было лишним, — сказал я и внезапно разглядел сумму. — Ты с ума сошла?
Маргарете не ответила и протянула мне коробочку. Я выпустил супругу, открыл подарок. На черном бархате лежал мужской перстень-печатка. Металл судя по серебристому виду был родий, а черные камень…
— Черный сапфир, очень редкий, с еще более редким оптическим эффектом, когда он меняет под определенным углом цвет, — сказала Маргарете. — У всех высших магов есть подобные перстни. Можешь сделать из него мощный артефакт.
У камня была почти квадратная огранка, со слегка округленными углами. В центре камня вырезана фигура дракона, которая вспыхивала золотом, стоило чуть повернуть перстень, а сверху и снизу шла надпись «Император Эгихард Первый».
— Гретке, не стоило. И ты ведь точно не на рождество мне собиралась это подарить.
— Не на рождество, не удержалась, — сказала она, расстроившись. — Тебе не нравится?
— Нравится. А вот светлым это точно не понравится. И особенно дракон.
— Почему? И дракон — это ведь логично!
— Логично, — задумчиво отозвался я. — А мастер тот же, который изготавливал прусские короны?
— Да. Почему ты спрашиваешь?
— В одном предсказании, которое очень испугало светлых, на императорских знаменах был герб с точно таким драконом.