Кейтон пролистал бумаги до конца и вперил в меня полный ненависти взгляд.
- Я не буду это подписывать.
- Тогда я буду вынужден отдать изображение миссис Кейтон, и, поверьте моему опыту, она сумеет отсудить у вас даже больше. В суде присяжных только мужчины, поэтому на слезливые женские истории, очевидно, никто не купится, но вот на это... - я поболтал в воздухе фотопластиной. - В их преклонном возрасте предрассудки куда сильнее духа свободы.
- Что если я заплачу вам? Сколько она обещала? Пятьдесят норинов? Чуть больше? Я дам сотню.
- Я не разглашаю сведения о клиентах и их сделках, мистер Кейтон. И уж тем более, я не заключаю контрсделок. У меня достаточно большой гонорар, чтобы не марать подобными вещами свою безупречную репутацию.
- Да ты... ты вообще понимаешь, что делаешь?! Если это всплывёт в газетах, мой брат собственноручно пристрелит меня... да ты хоть знаешь, кто я?!
Разумеется, я знаю. Питер Кейтон, младший сын недавно почившего Джонатана Кейтона и, соответственно, младший брат лорда Самюэля Кейтона, ныне полноправного графа Рейнервилль. Да уж, будь я графом, я бы такого брата тоже пристрелил. Без разговоров.
- У меня есть задание, сэр. Я выполняю его. Вы можете подписать бумаги, и тогда я при вас уничтожу снимок, либо вы можете не подписывать, и тогда я передам фотографию вашей жене. Что будет после этого, меня мало интересует.
- Мерзавец. Я тебя прикончу, слышишь?!..
Я вздохнул. Наверное, думает, он первый, кто угрожает мне чем-то подобным.
- Не прикончите. По крайней мере, не сейчас, поскольку вы явно в проигрышном положении, а после у вас, вероятно, уже не будет ни времени, ни свободных денег. Все они уйдут на адвокатов, и подкуп судей, и прочие важные мелочи...
Кейтон резко выдохнул сквозь зубы.
- Дьявол тебя раздери, - процедил он, но уже не столь яростно, скорее, с обречённостью.
Потом резким движением снял с бумаг дешёвую ручку, встряхнул её и опустил перо на страницу, выводя скупой росчерк.
- Старательнее, пожалуйста, - елейно попросил я. - Дабы у экспертов впоследствии не возникло сомнений в подлинности.
Он не ответил, лишь скрипнул зубами и перевернул страницу. Спустя минуту он закончил и резким движением сунул кипу мне в руки.
- Ручку тоже позвольте, мистер Кейтон.
Судя по выражению его лица, он явно хотел бросить перо мне под ноги, но в последний момент отчего-то передумал. Спустя миг это "отчего-то" удовлетворённо уркнуло позади меня. Я с дотошностью перелистал страницы, сравнивая подписи с образцом, который предоставила мне Глэдис Кейтон.
- Что ж, - закончив, я улыбнулся и протянул ему фотопластину. - Благодарю вас, мистер Кейтон. А это вам, на память. Всё-таки хороший кадр вышел, а?
Кейтон с размаху швырнул стеклянную фотопластину на булыжник и несколько раз ожесточённо ударил по ней каблуком, несмотря на то что осколки уже превратились в мелкое крошево.
- Жаль, - прокомментировал я. - Я бы на вашем месте оставил, для истории.
- Катись к дьяволу.
Вот так. Грубо и совсем неподобающе для представителя знатного рода. Впрочем, что из всего этого было подобающим с самого начала?
- Хорошей ночи, мистер Кейтон.
Я обернулся и, спрятав бумаги во внутренний карман, вскочил в седло. Акко лениво развернул своё блестящее гибкое тело и взмахнул длинным хвостом, заставляя Кейтона отшатнуться с паническим вскриком. Я улыбнулся.
Все знают, что стрельчатый наконечник на хвосте кшахаров крайне ядовит. Но немногим известно, что выпустить яд этих ящеров может заставить только самая крайняя необходимость: для кшахара это не только болезненно, но и весьма опасно для жизни.
Так или иначе, Акко обожает вот так пугать наших жертв напоследок.
Ещё миг, и он расправляет крылья, толчок, взмах - и вот уже под нами стелются волны и гребни уродливо разномастных крыш. Тёмные, недвижимые, дисгармоничные. Мысли мои, не в пример им, легки и беззаботны. Ещё одно дело успешно завершено: без особых усилий, без лишних затрат - лишь немного привычного марания в чужой грязи.
Лёгкие деньги.
Что-то коробит меня, что-то неправильное назойливо мелькает на грани моего сознания.
Спустя минуту я понимаю и улыбаюсь.
- Эй, Акко. Нужно вернуть фонарь.
ГЛАВА 2
Самая удачная беседа - это та, подробности которой на следующий день забываются.
Сэмюэл Джонсон
Было раннее серое утро, когда я, пряча под пальто вторую часть гонорара от Глэдис Кейтон, подошёл к двери своих апартаментов на Шэрринг-стрит. Узкий, всего в одно окно, домишко ютился в бесконечной череде своих неразличимых близнецов, устало и равнодушно глядя на каменистую улочку мутными стёклами. В крохотной двухэтажной квартирке размещались и моё скромное жилище, и некое подобие офиса: комната внизу была сплошь заставлена стеллажами и завалена бумагами, папками, пакетами, коробками фотопластин и прочими важными и очень секретными документами.
Или не очень секретными и не слишком важными - это с чьей стороны посмотреть. Лично я храню весь этот хлам только потому, что из опыта знаю: иные пустяковые и давно забытые дела могут когда-нибудь всплыть в новом, совершенно непредсказуемом свете. Мир слишком тесен, как бы огромен ни был этот треклятый холодный каменный город.
- Мистер Сандерс?
Я вздрогнул от неожиданности: мало кто из соседей мог оказаться на улице в такое время, да и мало кто из них знал меня по фамилии, если уж начинать с главного.
Женский голос, кажется, молодой. Я медленно обернулся.
Так и есть. В неприметном тёмном плаще, лицо затенено капюшоном, но даже так юная блондинка выглядит слишком эффектно, чтобы не быть замеченной в этом скучном сером районе.
- Простите?
- Эджертон Сандерс? - повторила она.
А вот это уже интересно. Полное имя знают только клиенты - или люди, получившие от них рекомендации.
- Желаете пройти? - спросил я вместо ответа, и она кивнула.
Я отпер дверь, пропустил девушку внутрь и жестом пригласил её в единственную на этаже комнату. Там, в отличие от сумрачного холла, было уже достаточно светло.
- Что привело вас ко мне? - спросил я, когда мы расселись по тёртым креслам.
- Меня зовут... скажем, Энн, - начала девушка, и я согласно кивнул. Инкогнито в моей работе было делом нередким. - Сегодня ночью из дома сбежала моя сестра. У меня есть подозрения относительно того, куда она направилась, и я хочу, чтобы вы нашли её и как можно скорее вернули обратно. Я заплачу столько, сколько нужно: в моём случае время куда дороже денег.
Я снова кивнул и машинально переложил листы на столе, выравнивая их аккуратной стопкой.
- Несколько вопросов, мисс Энн. Каков крайний срок в вашем задании?
- Сегодня, не позже чем за час до полуночи.
- Хорошо. Вы сказали, что подозреваете, куда направилась ваша сестра?
- В столицу.
Я поднял брови.
- В столицу. Поездом, я полагаю?
- Совершенно верно. И следующий поезд отходит в полдень, поэтому я и пришла к вам столь рано. Но, как вижу, не разбудила, - она улыбнулась, чуть приоткрывая жемчужные зубки. Улыбка была кокетливой, в меру невинной, не слишком открытой. Отточенная, вымеренная - в общем, явно применяемая достаточно часто.
Я улыбнулся в ответ.
- Дела, - притворный вздох и дальше задумчивое: - До столицы четыре часа езды. Туда и обратно - восемь. Это значит, что на поиски, уговоры и, в крайнем случае, похищение у меня останется... гм... только три часа?
- Два с половиной, - невозмутимо поправила она. - Обратный поезд уходит ровно через это время.
- Любезная мисс Энн, - улыбнулся я. - При всём моем желании вам помочь, боюсь, подобное невозможно. Столица - огромный город. Найти в нём человека, даже с нюхом кшахара...