В целом Верус считал, что ему ещё повезло, кузнец попался прекрасный и, справившись всего за месяц, сумел произвести на свет такой замечательный клинок. Конечно, по-настоящему оценить его предстояло позже, но на первый взгляд оружие действительно отличное.
В жизни молодого охотника за Нигматическими камнями это был далеко не первый клинок. Приходилось и сколотыми, едва заострёнными железками махать и парой дорогих, украшенных мечей господ. К последним он относился со здоровым скепсисом. Игрушки, да и только — дорого-богато, но совершенно бесполезно.
Выйдя с площади, Верус пошёл по центральной улице, размышляя о новом приобретение, не сразу заметив необычную толкотню впереди. Отвлекаясь от мыслей, он поднял взгляд и… замер. Прямо перед ним, в главные ворота города въезжала процессия ордена Проснувшихся: три большие, крытые повозки, запряжённые четырьмя лошадьми каждая. Гербы ордена виднелись везде: на вожжах, на боках повозок и даже на попонах лошадей.
В мозгу вспыхнуло яркое воспоминание… Маленький, пятилетний мальчик идёт в строю таких же, как он. На большой высоте над детьми простирается каменная стена и огромная арка, через которую их ведут. На передней стороне, чуть ниже бойниц реет гигантский стяг. Странная шестиугольная, едва заметно повёрнутая вправо призма. Внутри неё глаз без ресниц, нарисованный широкими мазками, а вокруг призмы лучи, расходящиеся в разные стороны, рассекая рисунок на шесть примерно равных участков. В центре каждого изображён знак Богов Вечной Шестёрки, по одному знаку на каждого. Герб ордена Проснувшихся реет над входом в крепость и его новый дом… или, скорее, тюрьму.
Моргнув, Верус вернулся к реальности и пригляделся к повозкам. Сопровождали процессию конные всадники в полных доспехах. Впереди ехали два рыцаря с гербами на груди, они сжимали в руках копья, у их коней виднелись ездовые ножны, в которых болтались мечи.
Толпа, быстро растущая вокруг, расступалась, давая процессии дорогу. В какой-то момент Верус осознал, что остался один на пути приближающихся лошадей. Крестьяне и мастеровые, жмущиеся к краям дороги, всё чаще бросали на него удивленные взгляды. Едущие впереди рыцари тоже посмотрели в его сторону, едва повернув головы.
Тяжело вздохнув, молодой парень сделал ровно три шага, отходя в сторону. Он не собирался выделяться из толпы. Просто ему понадобилось чуть больше времени, чтобы унять нахлынувшие чувства, чем он мог предположить. Процессия, тем временем, шла своим чередом, и вот всадники проехали мимо него. Ближайший следил за ним до самого конца. Но как только они поравнялись, и ему пришлось бы полностью поворачивать голову, чтобы продолжать сохранять зрительный контакт, рыцарь просто плюнул на странного местного, повернув голову прямо и чуть задрав подбородок. На это Верус лишь хмыкнул, едва заметно дёрнув головой: «Гордость и честь. Напыщенные ублюдки».
А потом случилось то, чего он никак не ожидал. Стоило ему вернуть взгляд к процессии, как он пересёкся с другим. Два маленьких карих глазика смотрели прямо на него из-за прутьев решётки на окнах повозки. Девочка. Пять лет. Пустой, ничего не понимающий взгляд заплаканных глаз, а сразу за ней ещё и ещё… Дети, такие же каким был он. Маленькие люди, выбранные самими Богами. Те, в чьих жилах течёт такая же, как и у него кровь... Кровь Достойных…
***
Странный незнакомый дядя в коричневой робе нагнулся, заглянув ему в лицо. Стоящая рядом мать, державшая за руку, инстинктивно сжала его маленькую ладошку. Наверное, он мог вскрикнуть от боли, но в тот момент был слишком напуган.
– Чересчур большой для пяти. Почему не явились в прошлом сезоне? – тихий, едва слышный голос незнакомца обратился к отцу.
– Ему пять, ваше святейшество, – едва сдерживая дрожь, ответил папа. Удивлённо вздёрнув к нему лицо, мальчик успел заметить, как тот проглотил комок в горле. – Народился в конце осени.
– Хм-м… Значит скоро шесть… пусть будет так, – не стал спорить мужчина в робе, разгибаясь. – Енух, проверь пацана! – резко бросил он, не поворачивая головы. Стоящий рядом мужчина, в такой же коричневой робе, сделал шаг вперёд, опустив руку на плечо мальчика. Мать вновь сжала ладонь, но муж коснулся её локтя и, как можно нежнее, оттянул от сына: