Вот только его враги умирали. Бестии, которых он ранил достаточно для того, чтобы лишить подвижности, падали на сырую землю и больше не вставали. Скверна просачивалась из их тел на волю, но вокруг по-прежнему не клубился чёрный дым. Быстро ускользал вёрткими ручейками тьмы, всё вокруг было как-то неправильно. Почему они так просто умирают? Почему он не видит вездесущий дым, и где другие порождения Нигмы? Как она могла полностью выкосить целую деревню, но при этом не тронуть живущую поблизости живность? Вопросы плодились, как грибы после дождя, а в дом лез уже шестой прокажённый.
Стоя у окна, Верус с трудом отбивался от наседающих на него тварей. Биться становилось сложнее, усталость постепенно скапливалась в мышцах, движения становились медленнее. Отразив выпад очередной дамочки в порванной блузе, парень попытался ответить ей мечом. Но тот задел выскочившего из ниоткуда старика, оставив широкий разрез на плече, но и жутко мычащая баба и сам старик выжили, отделавшись испугом. В итоге Верусу пришлось отступать ещё ближе к окну, полностью переходя в оборону.
План, как это и бывает, созрел в самый последний момент. Всё лежало на поверхности: дом, куча боящихся огня противников и окно как раз, кстати, оказавшееся поблизости. Приняв решение, воин выкинул кинжал в окно и прорычал формулу:
– Сандоузо мэ’то аима моу. Аима, роло’мэ ильёс! – рана на пальце ещё не успела закрыться, кровь медленно сочилась из неё, дрожа короткими бусинами, поэтому стоило словам заклинания повиснуть в воздухе, как бусины слились в целых три плотных ядра. Пока Верус отмахивался мечом, они сформировали вокруг руки сложный вектор и засияли. Почуяв знакомое нетерпение, распространяющееся в мыслях, когда заклинание готово сорваться с руки, но ты всё ещё удерживаешь его силой воли, он вскинул руку и ослабил контроль.
С ослепительным всполохом, вектор обернулся шаром жгучего пламени. Горячий, опаляющий ветер ударил во все стороны, оттолкнув прокажённых к стенам, а Веруса к окну. Не дожидаясь, пока заклинание врежется в цель, он развернулся и рыбкой выпрыгнул в треугольное отверстие, прорубленное в грязной, кривой стене, что Саламы по незнанию называли окнами. Позади раздался грохот взрыва. Волна обжигающего воздуха подхватила охотника прямо в полёте и запустила через всю улицу. Мешком повалившись в грязь, он кубарем пролетел ещё с пару метров и врезался в стену другого дома.
Вокруг кружились горящие листья и стебли. Крышу разворотило и раскидало, кажется, по всей деревне. Языки пламени быстро перекинулись на соседние постройки и прокажённых, окруживших дом. Людские куклы плясали, объятые пламенем, и падали в грязь как подкошенные. Чёрный дым покидал их искалеченные тела и ускользал куда-то влево, за ближайшую от Веруса хижину.
Немного придя в себя, мужчина поднял голову и заметил горящий рукав плаща. Спешно сбив пламя, он поднялся на ноги, перед этим нащупав поблизости меч. К нему вновь подступали враги, около десяти выживших прокажённых, ковыляли со стороны озера. Пока шли, на двух из них попали горящие ветки, летающие в воздухе, и фигуры вспыхнули, словно пропитанные маслом. Прошагав ещё пару метров, они повалились лицами в грязь.
Жуткая картина... Существа, когда-то бывшие людьми, полностью от них же и отличались. Не чувствуя боли и вовсе не ощущая чего-либо, они шли будто набитые соломой чучела. Если прокажённые звери становятся такими только после того, как из них уйдёт вся Скверна, люди сразу казались неправильными. Наверное, потому, что люди лучше разбираются в себе подобных, подмечают мельчайшие детали и сразу замечают странные или, тем более, жуткие вещи. С животными же всё гораздо сложнее. Кто в своём уме днями напролёт следит за лисой или волком, изучая повадки, мимику морды и прочее? Разве что сумасшедший охотник или принц, которому на день рождения подарили доброго зверька из леса.
Встрепенувшись, Верус сбросил странное наваждение, его мысли явно путались. Нигма брала своё, пора было заканчивать. Пробежав до горящего дома, воин попытался отыскать выброшенный ранее кинжал. И в ярком свете огня, это оказалось довольно легко, почти сразу он увидел блестящий металл лезвия. Выдернув орудие из грязи, он развернулся к противникам, прокажённые были уже в пяти-шести метрах. Решив не связываться, парень бросился в противоположном направлении, но вовсе не на выход из деревни. Кое-что сильно его беспокоило, настолько, что решил задержаться ещё немного.