Автор: Оливия Вильденштейн
БОУЛДЕРОВСКИЕ ВОЛКИ: КРОВЬ И ЛОЖЬ
Серия: Боулдеровские волки. Книга 1
Переводчик: Siberian_forest
Редактор: Siberian_forest
Вычитка: Siberian_forest, Lianak
Переведено для группы https://vk.com/booksource.translations
При копировании просим Вас указывать ссылку на наш сайт!
Пожалуйста, уважайте чужой труд.
ПРОЛОГ
Резкий запах нашатырного спирта и чистящего средства для стекол щипал нос, но я стойко терпела его и продолжала натирать стеклянный стол, пока в нем не начала отражаться высотка на противоположной стороне улицы. Шесть лет назад я едва могла находиться в комнате, если там распылили даже немного чистящего средства, но расстояние сделало своё дело, и моё некогда острое обоняние заметно притупилось.
Я размяла шею, повернув голову в разные стороны, и отошла от стола. Надо было собрать реквизит в тележку и укатить её из конференц-зала.
— Эвелин, я закончила!
Заметив шевелюру чёрных крашеных волос, я выпустила тележку из рук и упёрлась локтями в деревянную ламинированную поверхность перегородки её рабочего места.
— Помощь нужна?
— Нет, querida1. Я тоже закончила.
От вида яркого шелкового шарфа, которым Эвелин подвязала сегодня свои волосы, мне сдавило горло.
У моей мамы было совсем немного ценных вещей — обручальное кольцо, украшенное бриллиантами, которое я носила на шее на кожаном ремешке, и дизайнерский шарф, с которым Эвелин никогда не расставалась с тех пор, как мама подарила его ей. Я нисколько не завидовала тому, что он достался Эвелин. Если кто и заслуживал такого прекрасного подарка, то это была женщина, которая заботилась о нас, начиная с самого нашего приезда в Лос-Анджелес шесть лет тому назад.
Наш район был, мягко говоря, непростым, а это означало, что я не должна была никому открывать дверь. Поэтому когда Эвелин постучалась к нам через два дня после нашего приезда, я посмотрела на неё в глазок и попросила уйти. Она так и сделала, но потом вернулась.
В следующий раз, когда она пришла, она просунула под дверь листок бумаги, на котором написала своё имя и номер квартиры. Когда моя мама пришла домой с собеседования и увидела листок, который я оставила на обеденном столе, она пулей побежала вверх по лестнице, пронеслась мимо плохо нарисованного фиолетового граффити на стене подъезда, изображающего женскую грудь, и начала барабанить в дверь Эвелин, требуя у той объяснений, что ей было нужно от одиннадцатилетней девочки.
Как выяснилось, Эвелин просто хотела помочь. Тогда моя мама понеслась вниз по лестнице с раскрасневшимися щеками и сумасшедшими глазами, выкрикивая, что нам не нужны ничьи подачки и что у нас… всё в порядке.
Но у нас было не всё в порядке.
К счастью, Эвелин оказалась настойчивой и вскоре вернулась. Она попыталась задобрить маму горой посуды и одеждой, которая собирала пыль в её шкафу. Тогда я наивно полагала, что Эвелин была барахольщицей и обладала ужасными математическими способностями.
Эвелин выдернула пылесос из розетки, прихрамывая, дошла до него и нажала пальцем ноги на кнопку, чтобы скрутить провод, который свернулся внутри пылесоса, точно гремучая змея в прерии. Прежде чем она успела нагнуться, я схватилась за ручку и погрузила пылесос на её тележку. После чего мы покатили наши тележки в бытовку. Все это время Эвелин крепко сжимала зубы. И хотя она не жаловалось, правое плечо беспокоило её уже некоторое время. Вкупе с её хромотой, вызванной шальной пулей, которая попала ей в бедро пару десятилетий назад, Эвелин стала заметно сдавать.
— Я приготовила твои любимые такос, но ты не обязана есть со мной, querida. Если у тебя свидание…
— Не. Никакого свидания.
У меня не было свиданий с тех пор, как умерла мама.
Сначала я держалась подальше от мальчиков из-за съедающей меня депрессии, а потом мою жизнь захватили счета и квартирная плата, и я стала брать столько часов уборки, сколько могла найти. Бывало, что одна только дорога изматывала меня больше, чем сама работа и запахи химикатов. Меня совсем не радовало, что мне приходилось трястись в автобусах, проезжавших мимо серых кварталов, и уклоняться от пассажиров, пахнущих обедом, который они употребили несколько часов назад или пóтом, который скопился на них за день.