Вытянув руку ладонью вверх, я заглянул в набрякшие и покрасневшие глаза старика и мягко попросил:
— Отдайте его мне, святой отец. Отдайте.
Неотрывно глядя на мою руку, отец Флатис шевельнул губами, хотел было что-то сказать, но я его остановил:
— Время слов прошло, отче. Отдайте кинжал либо бейтесь за него. Выбор за вами.
Прошла долгая минута. Время словно застыло, стало тягучим, каждая секунда тянулась невыносимо долго. Мы молча глядели друг на друга. Старик сидящий на бревне у костра с багровым пламенем и стоящий перед ним мужчина с усталым лицом и запавшими глазами. Где-то наверху так же застыли стрелки, замерли у большого камня гномы, готовые обрушить его вниз в любой момент. Внутри постройки, на полу бился скрученный веревками седоволосый парень, сдавленно мыча сквозь кляп. Замер в углу бледный как смерть паренек Флатис. Тихо стояли женщины прижав к себе детей. Все поселение ждало решения изможденного старика…
Весь мир казалось облегченно выдохнул, когда на мою ладонь опустилась деревянная шкатулка, внутри которой я ощутил присутствие чего-то знакомого. На мгновение задержав ладонь на крышке шкатулки, отец Флатис отступил назад и вновь опустился на бревно, вперив взгляд в начавшее затухать пламя.
Осторожно приоткрыв крышку, я взглянул на содержимое шкатулки и невольно скривил губы от омерзения — на секунду мне показалось, что внутри не обломки странно изогнутого кинжала, а сотня копошащихся трупных червей. Жирных белесых безглазых червей…
Я не услышал ни единого отголоска призрачного голоса. Внутренним чутьем бывшей нежити я отчетливо чувствовал таящуюся внутри двух обломков смертельную опасность. Темная сущность затаилась словно в испуге, оставаясь безмолвной и внимательно изучая меня, даже не пытаясь воздействовать на мой разум каким либо изощренным способом. Ни богатых посулов, ни вкрадчивого голоска, ни единой попытки порабощения. Будь передо мной живое существо, я бы сказал, что оно очень испугано.
Не убирая с лица брезгливую усмешку, я тихо процедил:
— Вижу, ты меня еще не забыл, костяной уродец.
— Ты не чувствуешь ничего? — спросил священник, глядя с каким спокойствием и безразличием я взираю на обломки древнего темного кинжала.
— Ничего. Разве что подкатывающую к горлу тошноту, настоль мерзко это творение — ответил я, захлопывая небольшую шкатулку и убирая ее в сумку.
— Я говорил не про кинжал — прошелестел отец Флатис, неосознанно расправивший плечи и выпрямившийся. Он словно помолодел лет на пятнадцать, едва только принял решение и отдал мне Младшего Близнеца. Несколько затуманенный ранее взгляд просветлел, налился жизнью.
— Не про кинжал?
— Про силу святой молитвы — пояснил священник — Над этой шкатулкой молились мы все, долгие часы читаю ослабляющие и отпугивающее темное зло молитвы, посыпая молотой Райменой и окуривая этим же дымом. И ты, что еще вчера был темной нежитью, только что держал напитанную силой Создатель вещь в руках и даже не поморщился. Сие есть либо происки Темного, либо чудо явленное Создателем Милостивым.
— Скажу так, святой отец — взглянул я на старика — Чудом божьим здесь и не пахнет. Не думаю, что Создатель явил мне свою милость после того как я буквально искупался в крови сотни шурдов и гоблинов.
— Смелые слова, если учесть что обращены они к священнику из ордена Искореняющих Ересь — с проснувшимся сарказмом заметил седоволосый священник — Впервые слышу столь откровенное признание в причастии к ереси.
— Не помню, чтобы я причащался к чему-либо. Через день другой мы вернемся к этой беседе, отче. Я и сам не прочь узнать побольше. И прошу: если всплывет в разуме что-нибудь похожее на мой случай, уж не забудьте, поделитесь воспоминаниями и со мной тоже — усмехнулся я и зычно окликнул — Рикар!
— Да, господин! — широкоплечая фигура появилась так быстро, словно Рикар вырос прямо из-под земли.
— Теперь наш добрый святой отец может спокойно вернуться к пастве — буркнул я — То бишь — тащите старче нашего в его старую обитель к Стефию. Пусть отогревается. Потом распорядись чтобы принесли сюда запас дров, нормальный крепкий стол, широкую лавку и пару волчьих шкур. А так же позови наших мастеров Древина и Дровина.
— Ясно, господин. А Койн?
— С камнем здесь работать не придется — улыбнулся я — Только с деревом.
— Работать? С деревом? — попытался понять мою затею здоровяк.
— Выполняй! — отрезал я, наклоняясь и подбрасывая в костер последний хворост.
— Отец Флатис! — гаркнул Рикар.
— Тащить меня не надо! — сурово отрезал священник, легко поднимаясь на ноги — Сам дойду! И скажи тем грешникам убогим, кто в меня из арбалетов стрелять вздумал, что пусть мне на глаза рожи свои и не кажут даже! Ишь чего удумали — священникам в спины стрелять! Как их земля еще носит!
— Святой отец! — откуда-то сверху скорбно возопил знакомый голос Литаса — Не в вас же стреляли-то! В землю! Для острастки… сами понимаете!
— Не понимаю! Помолюсь вот сейчас Создателю, пущай нашлет на тебя корчу! Чтобы скрючило руки твои как корни древесные! Чтобы даже ложки в пальцах удержать не мог!
— Святой отец! — уже буквально взвыл Литас — Мы же люди подневольные! Что приказали — то и делаем! Нет в этом вины нашей!
— Ну-ну! — громко и отчетливо произнес я.
Литас больше не проронил ни звука, явно пытаясь понять, что делать дальше. И на господина валить все нельзя и ответственность на себя брать не хочется. Пока он раздумывал, кутающийся в одеяло святой отец уже добрался до пристройки.
— Отче! — вспомнив былое, окликнул я его — А помните про перышко писчее, донельзя магическое? Как бы оно мне сейчас пригодилось!
— Что священнику дадено — то Богу дадено! — рыкнул высокий старик и, одарив меня последним обжигающим взором, зашел внутрь.
Горько вздохнув, я почесал затылок, наслаждаясь прикосновением к нормальной теплой коже и сухим послушным волосам. А затем принялся выкладывать на стол все содержимое своей донельзя истрепавшейся сумки. Надо бы хорошенько почистить ее, а затем отдать женщинам — пущай заштопают…
В нашем поселении появилась новая постройка.
А у меня появился дом.
Хотя «дом» это слишком громкое слово для приютившего меня сооружения.
Изначально я попросил сделать для меня обычный навес примыкавший в углу образованном защитной стеной и скалой Подковы. Была бы защита от дождей, а остальное меня не слишком беспокоило.
Выслушавшие мою задумку Древин с Дровином поняли все с полуслова, но по свойственной им привычке, значительно расширили и углубили план работ. Они бы и вовсе разошлись на полную катушку, но я вовремя вмешался и остановил их безудержный размах.
В итоге я стал обладателем хибары с двумя каменными стенами и двумя плетенными из веток и жердей, обмазанных глиной. Крыша была точно такой же. Внутри, у скальной стены, притулилась широкая скамья с парой шкурой, служащая мне кроватью. Посреди стоял стол нагруженный моими немногочисленными пожитками. На еще одном, более узком и только что сооруженным столе у основания защитной стены, лежали части моего ниргальего доспеха.
Окон не было, вместо двери оленья шкура, но подобных условий мне было более чем достаточно. Еще недавно я легко выдерживал холод и пронзительный ветер, теперь же, когда моя кожа вернула былую чувствительность, мне понадобилось убежище.
Навес выдавался вперед, нависал над передней стеной, поддерживаемый еще двумя тонкими бревнами вбитыми в землю. Под этим навесом я распорядился поставить один из столов на котором некогда «разделывали» погибшего ниргала и окружить его лавками. Поодаль выложенный камнями простенький очаг и запас дров.