— Знаем не больше вашего, — Игнат Кондратьевич махнул рукой своим выгружать боекомплект и раненого Апача.
Из кузова бронемашины самостоятельно выбрался Вольфганг Рейн и с вызовом спросил мракоборца:
— А у вас что происходит?
— Банда турок ворвалась в Байрсброн, — мрачно ответил тот, с опаской поглядывая на площадь, через которую продолжали тянуться люди, — Несколько десятков раненых, по крайней мере трое убито из жителей.
— У нас трое раненых, двое в патруле погибло, — произнёс Куприянов, на его слова немец в красной мантии кивнул.
— Кто-то сказал, что три джипа вывернули со стороны кайнцауберского Байрсброна и наткнулись прямо на патруль и начали стрелять. Те приняли бой. Раненых несите к медикам.
— Думаю, те, от кого мы отбились, это не вся банда, и они подождут, пока все раненые дойдут до больницы, — русский кивнул на здание.
— Зачем им это? — на него непонимающе посмотрел мракоборец.
— Потому что так заложники своими ногами дойдут до больницы.
— Курт, без русских у нас нет шансов отбиться, вы сообщили в Берлин? — старый Вольфганг был взволнован.
— В Штутгарт и Берлин улетели совы, его собеседник кивнул.
— Проводите меня в совятню, пожалуйста, — сказал Куприянов, — При нападении у нас сгорела вся электроника, связи нет.
Мракоборец смерил его задумчивым взглядом, после медленно кивнул:
— Расположите своих людей по периметру, я помогу открыть ворота, чтобы вашу машину загнать внутрь.
— Ермак, загоняйте бэтэр внутрь, расположите в том углу, — Куприянов указал рукой на дальний от церкви угол, где сплошной двухметровый забор смыкался с резной оградой, выходящей на площадь, увитой хмелем. Затем кивнул на противоположный угол, — Сам с Литвином расположитесь там. Склиф пусть будет в лечебнице, — русский повернулся к цауберу в красном, — Герр Майер, он медик, он сможет помочь раненым.
Мракоборец на мгновение задумался, затем кивнул:
— Мы можем вытащить несколько деревянных кроватей, чтобы вашу позицию укрепить, останетесь со мной у входа?
— Да, отлично, только мне нужно написать письмо нашим в Берлин.
— Игнат, я Вас провожу, — Вольфганг взял под руку русского и потянул к офису Магического Правопорядка, но остановился, когда до них донеслись новые звуки стрельбы.
Откуда-то со стороны дальней от них улицы слышались беспорядочные выстрелы, а после в городе раздался взрыв и поднялся столб чёрного дыма.
Курт сжал зубы и сделал шаг к воротам, но его остановил Игнат:
— Герр Майер, у нас нет сил, чтобы идти туда, если пойдём, у раненых в больнице не будет шансов отбиться.
Тот тяжело вздохнул и кивнул.
Следующие полчаса прошли под звуки редкой стрельбы из города.
Раненых, что приходили к больнице, становилось всё меньше, но те, кто дошёл, рассказывали, что замотанные в тряпки люди не только продолжили разъезжать по улицам, но и ворвались в школу, в которой шли занятия — подготовительный класс для тех, кому ещё не исполнилось одиннадцать лет. Одна раненая женщина говорила, что видела, как оттуда выводили детей, а после подожгли само здание.
Тем временем улицы затянул дым пожарищ, который ветром сносило к площади.
— А русские что, за нас? — спросил молодой волшебник, который привёл раненую мать и сейчас разглядывал, как бойцы оборудуют огневые точки, — В газете написали, что они за тех, кто в Берлине захватил власть, а мы против них.
Он осёкся, глядя на хмурое лицо Курта Майера, стоявшего у ворот с Игнатом Кондратьевичем.
— Сам-то как думаешь? — с нескрываемым раздражением произнёс мракоборец.
— Никак, — юноша помотал головой и выпалил, — У меня маму подстрелили эти уроды!
И в ту же секунду на площадь с дальней улицы вырулило два пикапа: один с пулемётом в кузове, а второй — с пушкой. Остановились метрах в двадцати от угла со стороны бтра и открыли огонь.
Снаряд из пушки прилетел в ограду между ним и воротами, вывернув железные пруты и подняв столб пыли. Курт распластался на земле, уронив под себя молодого волшебника. Игнат присел у каменного столба, в который попала пулемётная очередь. Замешкавшиеся на площади две пожилые немки, закричали и повалились на камни мостовой. Пулемёты бронетранспортёра дали короткую очередь в ответ, попав в дверь и колёса пикапа, с которого велась стрельба, которая тут же затихла. Зато в ответ ударила пушка. Снаряд попал в столб в углу забора, засыпав бронемашину осколками камня.
Салман, водитель бтра, засел сзади своей машины, выставив автомат в увитую хмелем ограду и открыл огонь, ему вторил стрелок на спаренных пулемётах. Нападавшие дали ещё одну очередь, но стрелка срезало точным попаданием, зато успела снова выстрелить пушка, попав в позицию Салмана. Куприянов высунулся из-за столба и сделал три выстрела, после ещё три, попав в стрелка. Тот дёрнулся и упал за свой автомобиль. С десяток противников залегли за пикапами и открыли беспорядочный огонь, заставив русских спрятаться за своими укреплениями.
Огонь бтра затих, пули стучали по броне, по камням ограды, звенели, попадая в металл решётки и шелестели сбиваемыми листьями хмеля. Когда выстрелы смолкли, Куприянов снова высунулся, быстро прицелился и выстрелил из подствольного гранатомёта. Удачным попаданием подбил пикап с пулемётом в кузове, зад того подбросило, а затем машина упала на бок, судя по крикам, на нескольких нападавших.
Двое мужчин с автоматами в чёрной униформе попытались пригнувшись пробежать ближе к центру площади, но были скошены выстрелами Ермака и Литвина, с позиции которых стало удобнее вести огонь.
Выживший пикап завёлся и стал пятится задом, и тут снова заговорили пулемёты русской бронемашины, поразив водителя. Автомобиль стал неуправляемым и поехал дальше сам. Двое из оставшихся на площади мужчин открыли огонь, прикрывая отход остальных и вынудив русских снова укрыться. Однако этот огонь быстро подавил русский наёмник с позывным Ветер, сидевший в башне бтра. Теперь уже в отступающих полетели пули троих оставшихся защитников больницы. Курт же с молодым волшебником подняли Салмана из под камней, тот был без сознания, но живой, и быстро унесли его в лечебницу.
— Сколько их было? — крикнул Ермак со своей позиции.
— Не меньше десятка, — ему ответил Игнат, разглядывая площадь в прицел своего автомата, — Вроде никто не ушёл.
В городе раздался ещё взрыв, и поднялся столб дыма, теперь с улицы, на которой стоял штаб русских наёмников.
— Сколько же там их? — произнёс сквозь зубы Литвин.
— На всех хватит, — мрачно отозвался Ермак, глядя на ближайшую к ним улицу, — Там движение!
На улице, ближайшей к их позиции, показались несколько микроавтобусов, перед которыми шли люди. Поначалу было непонятно, что это за толпа, но по мере приближения тех к площади русские увидели, что группа впереди — это примерно с десяток детей разного возраста, которых с боков подпирали автоматчики в чалмах, но без масок. С их бородатых лиц не сходили торжествующие улыбки.
— Твари! — вырвалось у Ермака.
— Знают, что снайперов у нас нет, — сплюнул Литвин.
— Не стрелять, пусть подходят! — крикнул Куприянов, хотя сам понимал, что при таком “живом щите”, ни о каких выстрелах с их стороны не может идти речи.
Тем временем толпа неспеша приближалась.
Прошло несколько минут томительного ожидания, уже можно было разглядеть заплаканные испуганные лица детей, у двух самых взрослых мальчиков виднелась кровь на лицах.
— Нелюди, — на скулах Литвина заиграли желваки.
Горячий сухой ветер налетел со стороны толпы, подняв в воздух пыль. Запах гари стал сильнее. Из-за забора, который отделял больничный двор от двора церкви раздались крики на немецком, и через несколько мгновений русские увидели, как оттуда в сторону приближающихся людей выбежало двое священнослужителей в сутанах.
На лицах мужчин с автоматами отразилось неприкрытое удивление.
— Чёрт, он-то куда? — Курт, который сидел неподалёку от Куприянова, распрямился и сделал шаг в проём ворот.
Один из священников, более старый, остановился шагах в пяти от толпы, начал что-то кричать и размахивать руками. Слов было не разобрать, но по интонации выходило, что он призывает нападавших закончить бесчинства и отпустить детей.