Применение к России оппозиции «государственный кризис – революция» дает следующие результаты. Подавляющее большинство независимых экспертов (а ex officio и немалая часть, находящихся на госслужбе или вынужденных демонстрировать корпоративный оптимизм) считает серьезный кризис в России высоко вероятным и даже неизбежным. Присутствует даже некоторый налет фатализма, питающегося, вероятно, ощущением нездорового характера российского развития и цикличности истории.
Аналитические расхождения касаются оценок запаса прочности государства, масштабов и глубины предстоящего кризиса. Большинство экспертов оценивает горизонт стабильности в 2-5 лет и полагает, что развивающийся кризис довольно быстро примет системный и общенациональный характер. Некоторые популярные аналитические сценарии с впечатляющим реализмом живописуют, как в один далеко не прекрасный день мы с изумлением увидим пустую казну, отказ государства от своих социальных обязательств, распад социальной инфраструктуры и апеллирующие к народным массам, передравшиеся между собой элитные группировки.
Как правило, подобные сценарии опираются на анализ экономических и финансовых факторов в контексте идеи экономической цикличности. В духе библейской метафоры они полагают, что семь тучных коров в России сменятся семью тощими. И при этом уверены, что у российского «фараона» нет в запасе своего прозорливого и рачительного Иосифа.
В отношении же перспективы революции экспертное сообщество занимает агностицистскую позицию[287]. Но так ли она оправдана? Ведь потенциальный кризис фактически может оказаться революцией. Почему? Теоретически системный и общенациональный кризис предполагает значительную революционную ситуацию. В контексте же неотвердевшего в России постреволюционного порядка (или, другими словами, не завершившейся революции), кризис, потрясший его основы, поставивший их под сомнение, объективно окажется новой революционной волной. Ее динамика, характер, глубина, уровень насилия и др. - остаются открытыми вопросами, на которые сейчас можно отвечать только гадательно.
Тем не менее рискну высказать несколько предположений насчет потенциального революционного кризиса. Во-первых, главенствующее значение для его возникновения и развития будут иметь не финансовые и экономические факторы, а морально-психологическое состояние общества и элит. Финансовый кризис – спичка, состояние умов – хворост. Высох он или нет?
Почти треть населения страны (32,5 %) выражает готовность к революционным методам действий для создания более справедливого и эффективного общественного строя. Правда, число людей, предпочитающих эволюционные изменения революционным, несколько больше (40,4 %)[288], но ведь вопросы революции никогда не решались голосованием и формальным соотношением голосов. Хотя потенциально революционная позиция этой трети населения не вылилась в актуальные политические действия, само существование значительной и радикально настроенной группы населения свидетельствует о глубинной нестабильности отечественного общества. Для массы людей идея революции не табуирована культурно и приемлема психологически. Выльется ли подобная готовность в революционную стихию? Это как раз зависит от того, найдутся ли у революционной пехоты вожаки и сложится ли революционная констелляция, где одним из главным факторов всегда оказывается поведение элит.
Готовы ли они консолидированно тушить революционный пожар или же разбегутся в разные стороны при первых искрах? Во всех предшествующих революционных кризисах разбегались, но такое поведение не обречено повторяться.
Во-вторых, социальный аспект революционного кризиса будет неразрывно переплетен с национальным, точнее, с русским этническим. Ведь главный социальный вопрос современной России – русский вопрос. Русские составляют социально подавленное и этнически ущемленное большинство страны, социальное и национальное измерения в данном случае совпадают. Характерно, что наибольший негативизм в отношении статус-кво демонстрируют как раз левые и националистические настроенные граждане, революционная готовность которых о выше среднего по стране уровня[289].
В-третьих, до сих пор русские революции совпадали с мировыми (или общеевропейскими) системными кризисами. Судя по тревожной глобальной динамике, не станет исключение и новая революция.