Кардинальный вопрос в том, выльется ли эта агрессия в массовое социальное действие, положив начало новой русской Смуте, или же ее удастся минимизировать и направить в русло социального созидания и исторического самоутверждения. Ирония в том, что оба этих варианта исторического развития неизбежно будут проходить под националистическими знаменами.
Глава 11. «Слишком земной завершается век…»
(Контуры нового мира)
Пятнадцать лет реформирования России – срок более чем достаточный для подведения итогов, пусть предварительных, но далеко не поверхностных. Все множество существующих на сей счет точек зрения вне зависимости от мировоззренческих и идеологических оттенков, глубины анализа и основательности (или, наоборот, легковесности) аргументации тяготеет к трем основным позициям.
Первая: несмотря на трудности и отклонения, так сказать зигзаги истории, события все же движутся в правильном направлении. Какое направление считать правильным – во многом зависит от идейно-политической позиции наблюдателя. Для одних это формирование в России политической демократии и рыночной экономики, ее приобщение к семье «цивилизованных стран». Для других – восстановление сильной независимой власти («суверенной демократии») и военной мощи, возвращение к государственно регулируемой экономике, возрождение России как мирового центра силы, пусть в экономизированной оболочке «энергетической сверхдержавы».
Вторая позиция прямо противоположна, ее существо можно выразить фразой из песни Владимира Высоцкого: «Все не так, рабята, надо…» Оценка российского развития как сущностного «неправильного», вероятно, в большей мере предопределена материальным положением и психологическим темпераментом наблюдателей, чем их политико-идеологическими взглядами. В оптике нищих интеллигентов – неважно, либеральных или государственнических воззрений – Россия одинаково неуспешна: не приближается к западному идеалу, а отдаляется от него – в одном случае, не возрождает традиционную мощь, а продолжает деградировать – в другом.
Наконец, в последнее время все более набирает силу мнение, что события развиваются именно так, как они и должны были развиваться, что в силу специфики российского исторического и социокультурного кода мы получили то, что должны были получить. На новом историческом витке восстанавливается традиционно внедемократическая система «русской власти» и столь же традиционно некапиталистическая и даже нерыночная «раздаточная экономика». В общем, как говорилось в нашумевшей перестроечной книге, «иного не дано». Не стоит думать, что подобный взгляд – монополия русских националистов и империалистов. Не меньше его сторонников среди рафинированных московских либералов, например, в московской Высшей школе экономики – оплоте либеральной экономической мысли.
Возникает естественный соблазн маркировать приведенные выше точки зрения, как оптимистическую, пессимистическую и реалистическую. Но лично меня как человека, гражданина и профессионального историка смущает крайний фатализм предложенного «реализма». Мало того, что он отказывает людям в свободе воли и возможности изменить историческую судьбу, а ведь человеческие существа психологически никогда не смирятся с таким вердиктом. Мало того, что он обессмысливает не только политическую активность любого сорта, но и любую культурную и гражданскую деятельность, выходящую за горизонт повседневного человеческого существования.
Этот реализм ничуть не объясняет и механизм развития русской истории. Ведь возведение ее в ранг неизменной, почти метафизической сущности – ход сильный, но тупиковый, ибо обессмысливает любые интеллектуальные дискуссии и научный поиск. При всех возможных параллелях, сближениях и сходствах не очень верится, что нынешняя российская власть суть едина со сталинским Левиафаном и самодержавной монархией, а современная экономическая система – лишь модификация государственно патронируемой экономики начала XX в. В конце концов, творцами любых институтов, даже самых устойчивых, выступают люди, которые меняются. Значит, не могут не изменяться и сами институты. Считать Россию исключением из общего правила означало бы занять фактически расистскую позицию: страна, которая не меняется, может существовать лишь для того, чтобы преподать миру негативный урок.