Новые материалы социобиологии, биологии человека и физической антропологии позволяют всерьез рассматривать проблему существования врожденных социальных инстинктов восприятия и действия. (Обращаю внимание, что речь идет именно об инстинктах, то есть моделях, составляющих самоочевидное (неосознаваемое и нерефлексируемое) изначальное основание человеческого восприятия и поведения.) Более того, выясняется, что эти инстинкты этнически дифференцированы, то есть они отличаются у разных народов. Это значит, что, хотя нам кажется, будто мы видим мир и действуем в нем естественным для человека вообще образом, в действительно мы воспринимаем и осваиваем его в манере человека определенной национальности. И это различие запрограммировано в силу его врожденности.
Не верится? Но вот оформившаяся в рамках физической антропологии новая субдисциплина антропоэстетика изучает «этнические (курсив мой. - В.С.) особенности эстетического предпочтения морфотипа внешности», или, другими словами, восприятие и оценку этническими группами внешности людей. Ее теоретико-методологическое основание составляет тезис о биологической (а не только социальной) детерминированности взаимного человеческого восприятия, о «связи между генофондом (курсив мой. - В.С., напоминаю, что генофонды этнических групп отличаются) и социальными установками (курсив мой. - В.С.), коррелирующими, в свою очередь, с положительным или отрицательным восприятием и эстетическим суждением о морфотипах внешности»[59].
Другими словами, общевидовая биологическая матрица человеческой эстетики (существование которой, напомню, доказано в капитальном труде Л.М.Бутырской) этнически дифференцирована. Нормативные варианты эстетической красоты этнических групп, включая русских, привязаны к их антропологическим особенностям, причем русский идеал красоты не зависит от географического региона. «Во всех русских группах вне связи с географической дифференциацией отмечаются относительно близкие варианты эстетически предпочитаемой красоты…»[60].
Этнически дифференцированные врожденные различия наблюдаются также в восприятии цвета, пластических форм, ландшафтов, пространства и времени. Еще раз повторяю: здесь имеет место генетическая детерминированность, а не культурно-исторической обусловленность. Так, исследование геногеографии Восточной Европы выяснило, что в ходе исторического развития российский природный ландшафт был включен в русский генофонд: из фактора внешней среды он превратился в фактор внутренней, генотипической среды организма человека[61]. Если предельно упростить, то у русских есть «ген русской природы», вследствие чего природа и ландшафт среднерусской полосы вполне бессознательно воспринимаются ими как эталонная и наиболее комфортная среда обитания.
Экспериментальные свидетельства бессознательных связей этничности с типом экосистемы предоставляет также опыт лечения невропсихологических расстройств[62].
Из генетически детерминированного различного видения мира неизбежно вытекают различные стратегии его освоения и действия в нем. Более того, подобно этническим инстинктам восприятия существуют и такие же этнические инстинкты действия.
На уровне обыденного сознания мы хорошо знаем, что в одинаковых ситуациях люди разных национальностей ведут себя по-разному; гипотетический пример такого поведения покойный Лев Гумилев любил использовать для демонстрации врожденных этнических поведенческих стереотипов[63]. Однако бытовые примеры не дают ответа на вопрос о соотношении врожденного и приобретенного в человеческом поведении и даже не позволяют его поставить. Для подобной постановки нужен масштаб Большого времени, а не трамвайных склок.
Вероятно, наилучшим (хотя не бесспорным) доказательством существования врожденных этнических инстинктов восприятия и действия может служить различное поведение и различные результаты в истории народов, живших в одинаковых условиях и стартовавших с общей исходной позиции. Долговременный русский успех в истории – самый близкий и доступный нам пример. Невозможность объяснить его случайностью или любыми комбинациями внешних факторов и обстоятельств ведет к заключению о русской истории как реализации русскости – биологического по своей сути изначального тождества русского народа.