Теоретическое обоснование возможности врожденных этнических инстинктов представляет гениальная гипотеза Карла Густава Юнга о коллективном бессознательном и архетипах. Не пересказывая подробно ее содержание, благо корпус юнговских работ сейчас полностью опубликован и доступен всем интересующимся, остановлюсь лишь на нескольких пунктах, которые важны для моего исследования.
Во-первых, Юнг понимал архетипы как врожденные и передающиеся по наследству, то есть сущностно биологические структуры. Понимание архетипов как ценностных ориентаций, культурных и социальных моделей и т.д., то есть всего того, что усваивается в процессе социализации, не имеет отношения к аутентичной юнговской трактовке. Архетипы не усваиваются в ходе социализации, а передаются по наследству.
Тем не менее, (это, во-вторых) к архетипам восходят все социальные и культурные модели, но восходят не в содержательном, а в структурно-логическом смысле. Архетипы суть неосознаваемые силовые линии человеческой ментальности, к которым тяготеют и вдоль которых группируются модели и образцы человеческого восприятия и действия. Сами по себе архетипы бессознательны, это самые общие инстинкты представления и действия, которые, однако, открывают принципиальную возможность осознанного представления и действия: «Всякое осознанное представление и действие развиваются из этих бессознательных образцов и всегда с ними взаимосвязаны…»[64].
Это возможно потому, что (в-третьих) юнговские архетипы – это мыслеформы, то есть не неосознаваемые содержания сознания, а пустые формы осознания, требующие своего наполнения конкретным материалом. Другими словами, это матрицы. Конкретный материал наполняет их в зависимости от переживаемой людьми исторической ситуации, но формы остаются неизменными при меняющемся содержании[65].
Например, архетипы «мы-они», «свое-чужое» носят характер врожденного биологического фильтра, однако содержание, наполнение этих категорий зависит от контекста. «Мы» могут оказаться русскими, православными, пролетариями, «они» - немцами, мусульманами, буржуа и т.д. В общем, число конкретных выражений любого архетипа потенциально бесконечно.
Наконец, в-четвертых, Юнг прямо утверждал, что архетипы расово дифференцированы[66], а из корпуса его текстов вытекает также возможность их этнической дифференциации.
Об этнических архетипах написано много всякой чепухи: кочующие по верхам наук отечественные интеллигенты охотно объявляют таковыми религию, тип социальных связей, культуру - в общем, все что угодно. Связь с архетипами здесь только в том, что культура, религия и прочее в том же роде включает множество архетипов, хотя сами по себе архетипами не являются. Если конечно, не использовать термин «архетип» расширительно и метафорически.
По-видимому, расовые и этнические архетипы существуют не как нечто противостоящее универсальным архетипам или отдельное от них, а в виде более узких и специализированных проявлений универсальных человеческих мыслеформ, подобно отходящим от ствола ветвям. В этих специализированных мыслеформах отложился не опыт человечества в целом, а специфический опыт групп людей, выделившихся тысячи (или сотни тысяч и даже миллионы, когда речь идет о расовых стволах) лет тому назад. В то же время этнические архетипы предполагают, если следовать юнговской логике, врожденную этническую память, этническое бессознательное.
Современная психология экспериментально подтвердила концепцию Юнга о коллективном бессознательном и архетипах в целом. По словам одного из крупнейших мировых психологов, основателя революционного направления трансперсональной психологии Станислава Грофа: «Материалы, полученные в психоделических изысканиях и при глубинной эмпирической работе, явно свидетельствуют о существовании коллективного бессознательного и о динамике архетипических структур, поддерживают представление Юнга… о существовании креативной и проективной функций бессознательного…»[67].
В нашем случае особенно важно, что были обнаружены ценные доказательства существования врожденной этнической памяти. В транспсихологических исследованиях была достоверно установлена способность индивидов переживать короткие эпизоды или длительные истории, происходившие в отдаленном историческом прошлом и в различных этнических и культурных контекстах, с которыми они (индивиды) были связаны исключительно своим этническим происхождением. Причем это «припоминание» происходило даже с теми, кто полностью порвал с «материнской» культурой и ассимилировался в новую (речь идет об аккультурации, а не биологической ассимиляции).