Я выкинул его из своей комнаты, отправил вслед за ним его
кошелек, а после сел на постель, содрогаясь от отвращения.
В следующий раз, когда клиент попытался заговорить со мной о
вампире, ушел уже я – вернее, выскочил на свежий летний воздух. Я
пошел вдоль канала прочь из де Валлена, к пекарне. Взяв
свежевыпеченную сладкую булочку, я встал под деревом, чтобы
съесть её. Листва бросала на золотистую корочку пеструю тень,
которая менялась и качалась от каждого порыва ветра. Я смотрел, как
крапинки света танцуют на булочке, на моей коже, и вдруг пришла
непрошеная мысль: «Майкель захочет услышать об этом. Я должен
запомнить, чтобы рассказать ему».
Выкинув остатки булочки в воду, я откинулся на дерево и потер
ладонями лицо.
Всё, что у меня было, оставалось в комнате борделя, но я не мог
собраться с силами, чтобы вернуться туда. Я не мог оставаться в де
Валлене, не вбирая его в себя с каждым вдохом, не слыша свежих
слухов о нем, не видя его в глазах каждой сплетницы. Половину
монет, лежавших в моем комоде, заплатил мне он. Всепоглощающее
желание сбежать, оставить всё позади и никогда не слышать его
имени, было безгранично.
Но вместо этого я, повинуясь долгу, добрался до борделя и
поднялся в свою комнату. До того, как солнце село и очередная полная
клиентов ночь поглотила нас, я спрятал самое ценное в маленькую
сумку, собрал остальные пожитки и попрощался с Элизой.
Она уставилась на меня, на коробку у меня подмышкой, на сумку
в моих руках, и поняла то, чего я не сказал вслух.
— Куда ты пойдешь? — спросила она, обнимая меня.
Я не мог ответить ей, потому что сам не представлял куда. Я знал
только, что больше ни секунды не могу оставаться в Амстердаме.
Поцеловав её на прощание и пожелав удачи, я покинул де Валлен
и купил место в первом же попавшемся мне экипаже, отправлявшемся
из города на юг.
Мы прибыли в Делфт – через него проезжал любой идущий на юг
экипаж. Пока коней поили, кормили и перепрягали, пассажиры
выбрались из кареты немного передохнуть. Я, в отличие от остальных,
попросил кучера снять с крыши мой багаж.
Пару секунд он пристально смотрел на меня.
— Если вы опоздаете, экипаж ждать не будет, — сказал он. — И
денег своих вы назад не получите.
— Я знаю, — ответил я. — Если понадобится, поймаю другой
экипаж.
Он пожал плечами и стащил мою сумку. Закинув её на плечо, я
отправился к центру города.
Здесь, как и в Амстердаме, были каналы, в глубине которых
плавали рыбы, а по краям цеплялись лилии. Я гулял, слушая ветерок
и болтовню людей. Остановившись, я купил себе на обед сосиску, а
когда подошло время отправления экипажа, я понял, что ушел от него
слишком далеко, чтобы успеть вовремя. Поправив сумку на плече, я
продолжил путь.
Солнце село, и вскоре мой желудок заурчал, так что я нашел
таверну, заказал себе кое-что перекусить и занял место в глубине
зала, чтобы не видеть бликов на воде. Время шло, толпа шумела всё
громче, и вскоре какой-то мужчина заговорил о Майкеле.
В конечном счете, это должно было случиться. Может, Делфт – то
ещё захолустье по сравнению с Амстердамом, но сплетни здесь
работают так же, как и везде. Я прислушивался достаточно долго,
чтобы уловить, что его видели у Марейна с дюжиной девушек на
коленях, а потом перестал вникать. От представшей в воображении
картины у меня внутри всё перевернулось.
Выпив ещё три кружки пива, я сидел, повесив голову и пытаясь не
слушать. Я не собирался ни о чем спрашивать, пока тот мужчина не
направился к выходу. Именно в этот момент внезапно стало жизненно
важно разузнать хоть что-нибудь. Бросив монеты на стол, я выскочил
из таверны, таща сумку за собой.
Поймал я его уже на улице. Он с сомнением смотрел на меня,
пока я пытался отдышаться.
— Прошу прощения, извините... Вы не подскажете, где это – «У
Марейна»?
Он презрительно фыркнул. Задай мне кто подобный вопрос, с
головой выдающий чужака, в Амстердаме, я отреагировал бы так же.
— Конечно, это вниз по Хутерштраат, возле канала.
Пока я невнятно благодарил его, он ушел. Я направился вдоль
канала, к которому выходили дюжины улиц – словно ручейки,
впадающие в реку. Я бродил, пока у меня не заныли ноги, но всё же
нашел узенький переулок, соединявший две оживленных улицы.