— Пять секунд! — кричит Даня в ответ.
Ещё что-то говорит женщине, затем протягивает ей руку, сжатую в кулаке. Когда ладонь раскрывается, женщина берёт с неё что-то маленькое, затем прячет это в кармане халата.
Даня прощается с ней, разворачивается на каблуках и бежит к нам.
— Короче, вот как ты и думал, — Даня хлопает брата по грудкам. — Свидетелей как минимум половина двора, они до сих пор обрушивают на штаб звонки. Вот, — Даня протягивает нам свой наладонник экраном вперёд, — Анита пересылает мне их контакты на всякий случай. — Я слежу за бегущей строкой, обновляющейся каждый раз, как я моргаю. — Первой дозвонилась Тарасова Юлия Сергеевна, восемьдесят пятого года рождения, проживающая в угловой пятиэтажке на втором этаже. Она курила в окно, когда увидела четырёх молодых людей в странных масках с красными дырами на месте глаз. Они под гогот и шумные разговоры двигались по периметру двора и, как она сказала, всё высматривали что-то в окнах. Женщину это напугало, и она даже присела, спрятавшись за подоконник, когда шайка обратила внимание на её дом. Немного погодя она выглянула снова и увидела, как один из ребят забрался на растущее дерево, с которого прыгнул в окно третьего этажа соседнего дома. Раздались крики, мешаемые со смехом шайки, и несколько мгновений спустя из разбитого окна что-то вылетело. Юлия Сергеевна не поняла, что именно, но она утверждает, что хруст, с которым это что-то приземлилось на одну из фигур на детской площадке, она запомнит надолго. Затем один из тех, кто стоял на земле, кинул что-то в упавший мешок, и по району пронёсся звук взрыва. — Даня делает паузу, чтобы облизать губы. — Юлия Сергеевна бросилась к телефону, чтобы звонить в штаб.… Дальше вы знаете.
— Точно не местный состав у гранаты, раз взрывчатое вещество так быстро поглотило детскую площадку, оставив только деревяшки и обугленные камни, — кивает Ваня, довольный подтверждению своей теории.
Я не хранитель, да и вообще умом никогда не блистала, но, прокручивая в голове историю Дани, я уже знаю, что мы найдём вместо мешка на выжженной площадке, когда проведём детальный осмотр.
Это был не просто разбой. Это было убийство.
А худшая часть моего положения — по несчастливой случайности я уже в конце этой книги и знаю, кто убийца.
Безумная маска с красными дырами вместо глаз — такое невозможно позабыть, увидев хотя бы раз.
Глава 4
Я проклинаю себя десятками ругательств за то, что не имела привычки вести дневник. Насколько было бы легче, имей я на руках исповедь от первого лица, где все точки стояли бы над нужными буквами, а ответы на вопросы составляли бы целую картину!
Но увы, ни там, ни здесь — нигде я так и не смогла, — а ведь попытки были! — заставить себя записывать важные и запоминающиеся моменты биографии. Мне нравилось жить эмоциями, но записывать их было сродни пытке. Хорошо, хоть фотографий полно.
Все альбомы, которые мне удалось найти в квартире, я пока храню у себя под кроватью; до того момента, как не изучу и не запомню каждое попадающееся лицо. Бабушки, дедушки, дальние родственники. Филоновы. Взрослые мужчины и женщины, одетые в цвета стражей. Влас. Кирилл, совсем ещё маленький и не похожий на преступника, укладывающего волосы назад, носящего маску и отнимающего жизни: людей, других существ, виновных или случайно попавшихся под руку.
Ведь когда-то всё было по-другому: Кирилл был у меня, а у нас — одно прошлое на двоих. Двор с игровой площадкой, начальная школа. Даже разные пятые классы не помешали нам общаться. До тех пор, пока…
Я достаю из-под плёнки собственную фотографию. На ней мне не больше тринадцати и я, одетая во всё чёрное, сижу в кухне, подобрав под себя левую ногу. Взгляд — стеклянный, направленный мимо объектива. В одной моей руке зажата собственная туфля, а в другой — томик какой-то книги.
— «Волшебные приключения фей-проказников», — читаю я вслух её название. От пренебрежения морщу нос. — Это я такое в детстве читала?
— Я думал, ты выкинула это фото, — голос за спиной заставляет вздрогнуть от неожиданности и испуга.
Оборачиваюсь. На пороге в комнату в уличной одежде и ботинках стоит Артур. Ночью его не было, и я совсем позабыла спросить у мамы, вернётся ли он под утро.
— Когда ты пришёл? — произношу я, пока сама, не глядя, спешно пытаюсь скрыть под пледом, на котором разложила альбомы и фотографии, хотя бы часть из них. — Я не слышала, как открылась дверь.