Ты должна остаться. Останься, прошу тебя. Снова стань мне другом. Я так по тебе скучала!
— Да, конечно, — я тушуюсь. — Иди. Может, ещё увидимся.
Лия кивает. Её сумочка разрывается трелью, и я представляю, что на другом конце провода её ответа ждёт какая-нибудь девушка, считающая Лию своей лучшей подругой.
Мою Лию.
Но я сдаюсь. В последний раз бросаю взгляд на родное лицо и почти ухожу, когда слышу тревожный оклик:
— Эй, ты!
Рефлексы срабатывают раньше, чем глаза видят объект. Руки находят кинжал в потайном кармане куртки, тело бросается в сторону — и вот я загораживаю собой Лию.
Низко опущенный капюшон скрывает лицо незнакомца, но по приземистой походке, странно дёргающейся голове и, разумеется, что более очевидно, когтям на пальцах, я понимаю, что передо мной оборотень.
— Иди, куда шёл, — говорю я. — Никому из нас проблемы не нужны.
В ответ мне доносится низкое утробное рычание. Похоже, оборотень и пришёл именно туда, куда хотел.
— Ты разве не собираешься его задержать? — интересуется Лия за моим плечом.
— Как ты могла заметить, я не особо к этому готова, — отвечаю я.
— Да, милые пижамные штанишки.
Я фыркаю. Удобнее перехватываю кинжал, встаю в боевую стойку.
— Если он омега, — продолжает Лия, — то и слушать нас не будет.
— Что тогда делать?
— Ты у меня спрашиваешь?! — от возмущения Лия начинает задыхаться. — Защитница здесь не я!
Да, вот только есть проблема — я не помню ничего из того, чему меня могли учить последние два года.
— Ладно, — выдыхаю я. — Тогда будем импровизировать…
Медленно протягиваю свободную руку Лие за спину в надежде, что она поймёт меня правильно. И как только её холодные пальцы соприкасаются с моими, я крепко сжимаю её ладонь и дёргаю нас в сторону.
Мы пускаемся бегом.
Лия на каблуках, и мне приходится буквально тащить её за собой, чтобы та не отставала. Но отчётливее, чем звон её туфель, я слышу тяжёлые, грузные шаги за нашими спинами. Я не знаю, как нам убежать от него, ведь нападающий — оборотень. А Лия, похоже, не понимает, зачем мы вообще это делаем, когда я могу, — то есть, должна, — повалить его одной правой.
Мы оказываемся на главной улице. Переходим на шаг.
— Думаешь, он от нас отстал? — спрашивает Лия обеспокоенно. Когда ни через мгновение, ни, подождав секунд десять, она ответа не получает, задаёт новый вопрос: — Слава, почему мы вообще бежали? Разве вас не учат, как правильно реагировать на такие ситуации?
— Учат, — подтверждаю я. У меня начинает звенеть в ушах. — Но кое-что случилось, и… — Я обрываю себя, поворачиваю голову на Лию и внезапно вижу на её лице искренний интерес. — Неважно. Главное, мы вроде как…
Я не успеваю договорить. Мощный удар в спину заставляет разжать пальцы обеих ладоней: и держащие кинжал, и держащие руку Лии. Я падаю на мокрый после ночного дождя асфальт. Подстраховываю себя руками, выставляя их перед собой, но вместо приземления внезапно проделываю странную комбинацию с кувырком и оказываюсь на ногах лицом к противнику.
Теперь он без капюшона. Я вижу холодные голубые глаза, мощные клыки, покрытые шерстью щёки и челюсть, вижу вздутые вены на шее.
Не может быть…
— Тай? — спрашиваю, вглядываясь в вытянувшееся лицо.
Юного оборотня признание собственной личности с моей стороны только злит. Он делает рывок мне навстречу, но не завершает манёвр — остановиться его заставляет громкий сигнал проезжающего где-то рядом автомобиля.
— Уходи, — говорю я, пользуясь секундным замешательством. Гул в ушах становится нестерпимым. — Я не хочу с тобой драться!
Тай рычит, люди вокруг обступают нас в кольцо. Не все из них боятся. Для многих это как постоять и поглазеть на работу пожарной бригады или проводить завороженным взглядом карету скорой помощи — они знают, что я просто выполняю свою работу, и лишь стараются не попадаться под руку.
Но и уходить — не уходят. Ведь потом им будет, что рассказать за ужином.
— Это же Романова! — восклицает кто-то из зевак.
Откуда они знают мою фамилию?
Тай снова выпадает вперёд. Я не буду поднимать кинжал. Не хочу причинять ему боль. При отсутствии сопротивления, в этот раз Таю удаётся с лёгкостью повалить меня на землю.