— Люди Кадии! — Меч Тейда поддержал его слова глухим ревом, который по силе мог соперничать с сокрушительным гулом шагов боевой машины. — Великое Око открылось, и вслед за нами по тоннелю идет сама преисподняя. Встаньте. Бейтесь. Каждый сын и каждая дочь этой планеты рождены для того, чтобы истреблять врагов Императора! Наша кровь прольется ради жизни человечества. Более благородной крови нет и не будет!
— Более благородной крови нет и не будет! — хором закричали солдаты.
— Ваши сердца спокойны, и в ваших венах лед.
Грохот шагов титана удалялся, и Тейд стал говорить тише. Лучи фонарей выхватывали из темноты поднятые винтовки и клинки, а в тоннеле уже появились мечущиеся тени и послышался визг.
— Восемьдесят восьмой! Огонь!
Прогремел залп. Лучи лазеров скосили первую волну вопящих еретиков перед Тейдом даже раньше, чем они полностью оказались в поле зрения. Из-за поворота выбегали новые враги и мчались по расширяющемуся тоннелю, но, кровь Императора, это всего лишь горстка культистов, и можно было выиграть этот бой…
А потом он увидел это.
В центре второй волны, давя подошвами трупы, шла сама смерть. Словно охотник, ведущий свору псов, этот враг, впоследствии отнявший у Тейда правую руку, больше чем на метр возвышался над своими приспешниками. Бормочущие и завывающие культисты держали в руках окровавленные клинки и покрытые копотью пистолеты. А между ними огромными, устрашающе медлительными шагами двигалась огромная фигура в древней броне, отсвечивающая тусклой бронзой и кобальтом.
В этом колоссе не было ничего живого, он бездумно шагал вперед и методично поворачивал голову то вправо, то влево. Из его шлема, украшенного посмертной маской представителя какой-то из древних народностей Терры, слышался хохот. От гулких и отрывистых раскатов смеха с архаичной решетки динамика слетали клочья пыли. Руки гиганта сжимали болтер старинного образца. От бесчисленных выстрелов на бесчисленных полях сражений его дуло давно почернело.
Солдаты Тейда открыли по гиганту огонь с того момента, как он появился в тоннеле, и одетые в лохмотья культисты падали десятками, а их защищенный броней предводитель даже не вздрагивал под лазерными залпами. Он закончил осмотр помещения, когда обнаружил смертного, отдававшего приказы. Этот его противник должен был погибнуть в первую очередь.
Астартес-изменник, почти не задерживаясь, чтобы прицелиться, выстрелил на ходу, и снаряд оторвал правую руку Тейда у самого локтя. Кадианец выронил меч, схватился за обрубок и тяжело рухнул на землю. Сквозь пелену мучительной боли он все еще слышал, как солдаты окликали его по имени…
— Капитан Тейд?
Он резко очнулся от тяжелого сна. У края койки стоял его адъютант Коррун, сосредоточенно нахмурясь.
— Поступило известие от «Часовых».
Тейд сел. Его мундир смялся во время беспокойного сна, а броня была аккуратно сложена на полу рядом с кроватью. Восемьдесят восьмой полк выбрал местом ночевки покинутый музей, используя его полные реликвий залы для кратковременных передышек. Здесь можно было видеть золотую статую воина Астартес из Гвардии Ворона на мраморном пьедестале, созданную безвестным мастером Катура много тысяч лет назад, рядом стояла витрина с амулетами, какие были в ходу у первых почитателей этого святого.
Реликвии не произвели на Тейда особого впечатления. Приманка для паломников, только и всего. Развлечение для поборников веры, чтобы занять их, пока они пополняют казну планеты.
После целого дня совещаний у лорд-генерала у Тейда болела голова, и он решил прочистить мозги, хлебнув из стандартной фляжки, лежавшей под подушкой. Воздух музея был насыщен пылью.
Вода не слишком помогала. Химические препараты, используемые для очистки жидкостей, оставляли во рту медный привкус. Даже тот факт, что воду очищали на борту орбитальных кораблей, не менял дела. Имперская Гвардия вела бои в мире-гробнице, и меньше всего солдатам сейчас был нужен напиток с привкусом крови. Даже после того, как эпидемия выкосила население, казалось, что смерть оставляла свои следы на всем, что касалось Катура.
— Как долго я спал? — спросил Тейд, окинув взглядом полупустой зал, где расположилось еще три десятка солдат.
— Два часа, — ответил Коррун, сознавая, что этот промежуток для Тейда был единственным отдыхом за последние пятьдесят часов.
— А кажется, что две минуты.
— Такова служба в Гвардии, да? Выспишься после смерти?
— Это я слышал. — Тейд потянулся, не обращая внимания на треск в спине. Но кадийская выносливость — это одно… — Кто-нибудь уже расстрелял интенданта Муниторума, всучившего нам эти койки?