— Это даже не так страшно, — бормочет она позади, а я прислоняюсь спиной к дивану и смотрю на ее лицо.
Я фыркаю.
— Твой парень пытался убить тебя. Конечно, демон в лесу не пугает девушку с фетишем страха.
Брайар задыхается, на ее лице появляется ухмылка, когда она игриво подталкивает ногой мой затылок.
— Низкий удар, Эббот.
— Это правда, — пробормотала я, откусывая еще кусочек конфеты.
Она только улыбается, закатывая глаза, потому что какая-то часть ее знает, что я права. Но это неважно. Это ее счастье, искреннее и светлое. В последнее время мы все ходим с этим грузом, постоянно ожидая, что вот-вот упадет другой ботинок. Кто-то пропадет. Умрет друг.
Хотя мы прекрасно понимаем, что сегодняшняя ночь была уловкой Рука и Алистера, чтобы мы все были в безопасности, в одном месте, пока они проводят день в двадцати милях от Пондероз Спрингс.
Сегодняшний день был отмечен на календаре в офисе Стивена, на который я наткнулась. Ребята считали, что это наш лучший выход, и хотя мои друзья нервничали за них, мы все согласились. Мы еще ничего не слышали от них, кроме новостей об их безопасности, но пока что тринадцатый терминал, порт отгрузки на побережье, не принес никаких доказательств, ничего достаточно надежного, чтобы передать их в полицию.
Как будто одного этого было недостаточно, в бухте Черных песков появилась еще одна девушка. Турист нашел отрубленную руку, лежащую в шезлонге, с одной розой, аккуратным бантиком и посланием, вырезанным глубоко в плоти.
Сможете ли вы поймать призрака?
Этот убийца хорош. Он успешно избегает ареста, возможно, из-за того, что полиция слишком занята тем, что вешает все на Тэтчера, но это не отменяет фактов.
Что он хорош.
Умен. Точен. Аккуратен.
Жуткая дрожь пробегает по моему позвоночнику, и это не имеет никакого отношения к фильму. Я знаю, что Генри Пирсон физически не мог вернуться в Пондероз Спрингс.
Что это был кто-то другой, кто-то, связанный с Гало.
Но я знаю все о Мяснике из Спрингса. Оставленные розы не были связаны с первоначальными убийствами, но все остальное было. Части тела оставляли на открытом месте с бантиками и посланиями, чтобы полиция нашла их. Никаких других найденных останков. Женщины всех возрастов и сословий.
Я знаю, что это не он. Но иногда мой разум говорит мне, что это он. Поздно ночью меня одолевало непреодолимое чувство дежавю. Как будто он пришел за мной, и, как и моя мать, я стану его последней жертвой.
Судьба связывает концы с концами, которые должны были быть оборваны много лет назад.
— Черт! — Сэйдж издает тоненький крик, заставляя меня подпрыгнуть, и я поворачиваюсь к экрану, чтобы увидеть, как одного из побочных персонажей утаскивает за пределы экрана что-то очень большое с ужасными когтями.
Я выдохнула, напоминая себе, что сегодня все остальное не имеет значения. Сегодня только это. Нездоровые закуски и страшные фильмы. Шутки и смех. Это как бальзам на наши уставшие души.
Мы не жертвы. Нет никакого развратного секс-кольца или убийц на свободе. Мы просто девушки в колледже, переживающие жизнь так же, как и многие другие. Именно такие моменты, как этот, стоят всего этого. Они напоминают мне о том, как сильно я хочу, чтобы мы все вышли на другую сторону.
Чтобы эти моменты превратились в целую жизнь.
— Ты такая трусиха! Ты выбрала этот фильм, — смеется Брайар, бросая в ее сторону мармеладку. — Думала, травка должна была тебя успокоить?
— Я говорила Руку, что от новой дури у меня паранойя, — она прячется за руками, хихикая, когда ее рыжие волосы падают перед ее лицом.
Кайф от предварительно свернутого косяка (спасибо, Рук) все еще держится в моих костях, заставляя чувствовать себя тяжелой и одновременно невесомой, как будто мои конечности весят тонну, но все еще могут взлететь, если я прыгну.
Я не большой любитель наркотиков и алкоголя, но травка хороша для таких ночей. Это способ забыться, поставить внешний мир на паузу и существовать в настоящем.
Сонная фаза начинает уходить на задворки моего сознания. Эйфория и смех, которые были раньше, случайная тяга к еде начинают настигать меня, и мои глаза становятся тяжелыми.
Мы возвращаемся к фильму лишь на несколько тихих секунд, прежде чем Сэйдж снова начинает говорить, вероятно, в надежде разбить зловещую атмосферу, которую фильм распространяет по комнате.
— Итак, — хмыкает она, поднимая с пола бутылку клубничной водки, — я знаю, мы обещали не говорить о слоне в комнате. Но я любопытная сучка.
Брайар поднимается с дивана, как будто ждала, когда наш смелый друг сделает первый шаг к этому разговору.