Я усмехаюсь, подражая ее позиции.
— Ты всегда так драматизируешь? Меня ничто не преследует по ночам. Кроме тебя, конечно. Кажется, я не могу тебя избежать.
Этот разговор будет похож на разговор с кирпичной стеной, потому что она настолько же упряма, насколько драматична. Как только она во что-то поверит, ничто не сможет ее переубедить.
— Почему ты так поступаешь? Каждый раз, когда ты показываешь хоть отдаленный признак того, что ты человек, ты закрываешь его, — она пожевала внутреннюю сторону щеки. — Нет ничего плохого в чувствах, Тэтчер. Наличие эмоций не делает тебя менее совершенным.
Я скрежещу коренными зубами так сильно, что наверняка сломал несколько зубов.
— Скарлетт, — насмехаюсь я, — я думал, что ты, как никто другой, оценишь красоту вещей, которые внутри мертвы.
Она так хочет увидеть во мне жизнь.
Как будто я не разлагаюсь и не воняю гниющей плотью.
Она верит, что в моих костях все еще существует добро, и я способен делать такие вещи, как испытывать эмоции. Это все иллюзия; я плод ее воображения. Сон о мальчике, который спас ее, который она выдумала, чтобы пережить смерть матери.
Сон не может быть для нее просто сном. Нет, для нее я борюсь с демонами. Я — человек.
Как жалко.
Гнев вспыхивает в ее реакции, ее огрызающийся рот приходит в движение.
— Как бы ни было заманчиво приколоть тебя и хранить в моем шкафу вместе с другими токсичными экземплярами, почему бы тебе просто не попробовать принять то, что ты не умер.
Такая маленькая преследовательница — ей бы понравилось держать меня вечно в стеклянной витрине.
— Ты сводишь меня с ума, — тяжелый вздох сотрясает ее плечи. — Почему ты до сих пор так хочешь спрятаться от меня? Ставишь все эти стены между нами. Разве я не показала, что ты можешь доверить мне себя?
Я провожу рукой по волосам, холодный смех вибрирует в моих плечах.
— Ты слишком много себе позволяешь. Я не прячусь от тебя.
— Прячешься! — она повышает голос, делая опасный шаг ко мне. — Это потому, что ты пытаешься защитить меня от Имитатора? Он пришел за Мэй, и что теперь? Ты боишься…
Я встречаю ее на полпути, смотрю на нее снизу вверх, когда мое дыхание веером пробегает по ее лицу. Наши ноги почти соприкасаются, и я чувствую тепло, волнами исходящее от ее тела.
Пьянящий запах вишни не может успокоить мой гнев.
Напряжение поглощает пространство между нашими телами. Я чувствую каждую унцию ее горечи по отношению ко мне, вижу, как ее глаза морщатся в уголках, когда она смотрит на меня.
Бесстрашная. Непреклонная.
— Не надо, — я поднимаю единственный палец, указывая им прямо перед ее носом, — оскорблять меня.
Если она хочет быть откровенной в своих словах, я не буду нести ответственность за то, как она уйдет от этого разговора.
— Ты стала слишком удобной, любимая. Не заставляй меня напоминать тебе, где мы находимся, — я вижу, как она осмеливается снова говорить со мной в таком тоне.
В моих венах закипает буря неизвестных ощущений. Там, где я обычно холоден, теперь все горит. Невыносимо чешется. Каждое слово нагревает мою кожу до невыносимой температуры.
— Не дай бог, если ты боишься кого-то потерять, — она отмахивается от моей руки, отбивая ее от своего лица, тихая ярость бушует под поверхностью ее кожи. — Не дай бог, блядь, если тебе действительно не наплевать на кого-то, кроме себя!
Желание схватить ее за плечи и трясти, пока она не закроет рот, становится все более привлекательным с каждой секундой.
— Это было бы гораздо менее разочаровывающим для тебя, если бы ты просто приняла, что я не тот человек, которого ты выдумала в своем хрупком воображении.
Ее взгляд становится расплавленным, вся прежняя усталость забыта. Гнев разбудил ее, и он не собирается уходить в ближайшее время.
— Почему ты не впускаешь меня, — огрызнулась она, не спрашивая, а требуя.
Мои ноздри раздуваются, пытаясь доставить кислород к мозгу, чтобы я не сделал того, о чем мы оба будем сожалеть. Я поворачиваюсь, готовый исчезнуть в четырех стенах своей спальни, пока она не остынет, но она не соглашается.
— Нет, — ее руки приземляются на мое плечо, подталкивая меня. — Скажи мне, почему ты не впускаешь меня.
Еще один толчок ее маленькими ручками едва заставляет меня сдвинуться с места. Ее волосы колышутся от усилия, слезы чистой ярости льются из ее красивых зеленых глаз.
Моя челюсть пульсирует, когда я встречаюсь с ней взглядом, чувствуя, как ее ладони впиваются мне в грудь.
— Почему! — восклицает она. — От чего ты защищаешь меня, Тэтчер? Просто скажи мне!