Последний толчок, и плотина внутри меня рушится.
Она разбивается, разлетаясь на мелкие кусочки и не оставляя шансов на восстановление.
— От меня! — кричу я, звук эхом отдается в моей груди. Я едва узнаю свой собственный голос. Я хватаю ее за голову, зажав ее между ладонями, а мои пальцы запутываются в волосах на ее шее. — От меня, ты, упрямая чертова девчонка. Я защищаю тебя от себя.
Она задыхается, рот открыт, глаза расширены.
— Я жажду тебя, — выдыхаю я, и признание режет мне горло. — Мое тело хочет тебя каждую секунду дня и вдвое больше ночью. Я хочу тебя самыми безумными способами, способами, которые могли бы напугать тебя.
Я прижимаюсь лбом к ее лбу, и мои глаза закрываются, когда ее дыхание обдувает мое лицо. Изнеможение в моем сознании берет верх, все способы, которыми она делает меня слабым, становятся видны в этом тусклом коридоре.
Я свожу ее с ума? Как вы это называете?
Я разваливаюсь на части, петли моей личности сломаны, и я больше не имею ни малейшего представления о том, кто я такой. Я не знаю, как быть кем-то, кто заботится о ком-то еще. Я не знаю, как быть кем-то, кроме того, кем меня сделал мой отец.
— Я испытывал сенсорный голод, а теперь ты меня накормила, — я крепче сжимаю ее волосы, наши носы трутся друг о друга. — Конечно, я чертовски голоден по тебе.
Шок прошел настолько, что я чувствую, как ее руки ищут мою кожу, пальцы проводят по моим щекам, когда она обнимает меня.
— Тогда возьми меня. Возьми меня, Тэтчер. Позволь мне отдаться тебе.
Я прикусываю нижнюю губу, слегка наклоняю голову, мои брови нахмурены в душевной муке.
— Я не могу, — простонал я. — Я не могу позволить тебе сделать это.
Это единственное, чего я хочу.
Это не дает мне спать по ночам. То, как я жажду ее, преследует меня.
Черт, я хочу владеть ею всеми возможными способами, но я просто…
— Почему?
Она такая нежная, такая Лира, что я едва могу вынести еще одно слово из ее уст. Я поднимаю голову и провожу большим пальцем по ее щекам, залитым слезами.
Я смотрю в ее глаза, мне нужно, чтобы она увидела это, нужно, чтобы она услышала то, что я говорю, чтобы она поняла.
— Я не способен дать тебе то, что ты хочешь, — мое горло пересохло. — Отношения? Мужчина, который любит тебя? Я никогда не смогу стать таким. Ты всегда будешь требовать от меня большего, а я ничего не могу дать. Я беспечен и холоден. Любовь не живет в моем мире. Я убийца, дорогая. Это все, кем я когда-либо буду.
Уязвимость.
От этого мне хочется вылезти из кожи.
Я открыл это место в своем сознании, и эти слова, которые вырвались наружу из-за этого, как будто ждали вечность, чтобы быть произнесенными вслух. После этого ничто не будет прежним; независимо от того, как трагически мы закончим, я никогда не буду прежним.
Навсегда останется часть меня, открытая, вырезанная в форме ее тела.
— Тебе не нужно защищать меня, даже от тебя, — она крепче прижимает меня к себе, как будто от ее прикосновения слова впитаются в мою кожу. — Я возьму все, что ты можешь мне дать, разве ты не видишь? Я бы предпочла иметь тебя таким, чем жить без тебя. Для меня нет никого другого. Я создана для тебя.
Физическая боль пронзает меня насквозь. Это больно так, как я никогда не смогу объяснить, так, что я готов отдать все, чтобы забыть.
Я тяну руки назад, обхватывая ее запястья, чтобы прижать ее руки к груди, подальше от моего лица.
— Пожалуйста, Тэтчер, — шепчет она, ее губы блестят от слез. — Твои острые края не причиняют мне боли.
Сделать шаг назад из ее пространства — все равно что войти в холод, все дальше и дальше от тепла, которое поддерживает в нас жизнь.
Я иду в свою комнату, останавливаясь в дверях.
Хотел бы я сказать, что не верю в судьбу, но если бы она была реальной, думаю, я бы тоже был создан для нее.
— Знаешь ли ты, дорогой фантом, что шипы хотели бы сказать розам? — я оглядываюсь через плечо, причиняя себе еще большую боль от ее взгляда.
Свет из кухни внизу мерцает на перилах, обдавая ее тусклым оранжевым сиянием. Рукава моего свитера закрывают ее маленькие ручки и спускаются чуть ниже талии. В ней все хаотично и необычно так, что хочется верить в судьбу.
Потому что никто просто не рождается таким красивым. Такой невыносимо прекрасной.
— Что они заслуживают большего, — начинаю я. — Ты заслуживаешь большего, чем я могу тебе дать. Я не способен удержать твое сердце, позаботиться о нем. Перестань отдавать его мне. Остановись, пока я не убил его навсегда.
Эта ночь будет жить во мне до последнего вздоха. Взгляд ее глаз будет жить в глубинах моего сознания как наказание за то, что я уничтожил ее.