Проснувшись от вспыльчивого звона колокола, строго висящего на смотровой соборной башне, я потихоньку потянулся и начал одевать свою привычную одежду. В этот священный час всегда бил исключительно патриарх со своими ближайшими приближёнными: епископами, высшими инквизиторами, и просто богатыми людьми, заплатившими за «доброе дело», к примеру пожертвование крупной суммы денег на нужды детям в этот самый приют, чья большая доля уходила на реставрирование расписанных потолков «Упавшего с небес Собора», которые я видел лишь на картинках в святых писаниях, и в кошелёк корыстным людям, протолкнувшим вельможу к священному колоколу. Это всегда считалось очень престижно, и было принято думать - тот, кто хоть раз в жизни удостаивался пробить традиционные три удара на колокольне, навеки будет жить рядом с Божьей милостью.
Аж противно.
Не спеша выбежав на улицу, после наиприятнейших умываний новой, чистейшей водой, принесённой самим дедушкой Ксавье, я краем уха подслушал интересный разговор двух монахов:
- Слушай, Люфер, не знаешь с кем там патриарх сегодня в колокол-то молотит? - прозвучал противный голос отца Казимира, разговаривающего с кем-то мне незнакомым.
- Не имею понятия, святой отец. Кто-то важный, вроде. Вульфган что-то там, да. Не знаю кто это.
- И правда, кто это... Хотя какая разница, сейчас главное, что я туда через две недели попаду. И будет народ говорить - какой отец Казимир великолепный! А это всё детишки, так мило помолившееся со мной вчера перед всем городом. Ладно, Люфер, мне надо бежать, епископ Альберих ожидает.
Ничего дельного из подслушанного диалога я не узнал. Мне было совершенно безразлично, кто и когда бьёт в этот чёртов колокол. Я пошёл к своему дорогому старику, скорее рассказать о Норе и её проблемах.
Уже готовясь постучать в дверь дряблой хижины Ксавье, меня окликнул Мартин, неожиданно появившийся впритык ко мне.
- Пойдём на праздник посмотрим, Вайт, - пригласил меня печальный мальчик, дергавший меня за рукав. - Может там интересное что-то будет, Ксавье с ребятами уже там.
- Пойдём, - устремился я за Мартином, вяло зевающим всю дорогу к заднему забору.
Увидев происходящее за непроходимой оградой приюта, я действительно удивился: все виднеющиеся улицы были переполнены красиво разодетыми людьми, во всю веселившимися, смеющимися и просто празднующими какой-то неизвестный мне праздник. Бесконечные переливающиеся в солнечном свете прилавки, внутри которых виднелось всё что угодно: от кислейших, таких, можно сказать загадочных, сочно зелёных, будто стеклянных яблок, до нереально ослепительных украшений, с пожелтевшими драгоценными камнями, словно сияющими в лучезарном дне.
Через несколько моментально пролетевших дюжин минут, к нам подошёл одетый во всех цвета радуги мужчина. Натянув неподдельную улыбку, он протянул недоумевающей Диане маленький, аккуратнейший драматично-печальный цветок, сияющий исключительно светло-голубыми тонами, так сильно напоминающими местное полнолуние. Не выдержав напряжения, девочка расплакалась, лишь промолвив: «Спасибо» ...
Переполненный грустью об уже заезженной для меня темы, а именно несправедливо горестной жизни в этом богом забытом месте, я тоже не смог выдержать напор печали, и побрёл в дом.
- Киса-киса-киса-ки-иса, - услышал я за спиной. Внезапно обернувшись, тем самым напугав остальных, я сказал:
- Нам нужна она.
Никто ничего не понял, но просьбу мою выполнили с удовольствием - уже через несколько часов бесконечных попыток подозвать животное поближе, оно соизволило подойти, и затем мы благополучно впихнули её в щель забора.
Собравшись всей дружной группой в нашем привычным месте, хижине Ксавье, я рассказал о Норе и всей ситуации в целом. Диане сразу стало жаль кошку, которую кровожадная девочка-вампир задушила лишь ради пропитания, а Виктор и остальные отнеслись ко всему спокойно, рассудительно. После одобрения старика на встречу с ней, я быстро побежал на крышу, уже зная, что объект моей отроческой защиты находится именно там.
Вернувшись в дом смотрителя уже с виновницей негласного собрания, она сообщила о своём полностью спокойном самочувствии и отсутствии желания сейчас убивать эту несчастную кошку.
Нора прекрасно влилась в нашу дружную компанию, теперь уже состоящую из целых шести неравнодушных ко всему происходящему человек.
Глава 1.2
Шли годы. Мы росли вместе с этим приютом и его обитателями. Через полтора года построили новый четырёхэтажный дом исключительно для спален, а старый оборудовали под склады, молитвенники, и жилые помещения для монахов. Расширялись границы, появилась возможность забираться на высоченный шпиль нового дома, с которого был прекрасно виден весь мрачный готический город. Приманивая по одному животному раз в месяц, Нора прекрасно себя чувствовала, хоть и ворчала всегда: «ужасно на вкус, но неважно, в любой момент смогу сбежать. У меня же есть план».