«Ты уже назначила дату, Мэдди?»
«Вы знаете, что нет», — ответила она.
«Тогда самое время это сделать».
«Нет никакой срочности».
«Для тебя, может, и нет», — пожаловался он, — «но как насчет меня? Как я могу уйти на пенсию, когда мне еще нужно тебя содержать? Я рассказал об этом Дирку Сауэрби сегодня утром. Он отказывался верить, что я окончательно отвернусь от железной дороги, но я не могу дождаться, чтобы сделать это».
«Если хочешь, можешь выйти на пенсию хоть завтра».
«Пока у меня есть дочь, которую нужно кормить и одевать, этого не произойдет».
«Мне больше не нужна твоя поддержка, отец», — сказала она. «Теперь, когда я могу продавать свои работы, у меня есть приличная сумма денег. Ты не можешь использовать меня как оправдание».
Это было правдой. Доход Мадлен – хотя и нерегулярный – позволил им купить всевозможные дополнительные вещи для их маленького дома в Кэмдене. Он также преобразил ее гардероб. Когда они с Колбеком выходили вместе, она всегда хорошо одевалась и не выглядела неуместно под его рукой. Было бы мучительно покидать дом, в котором она родилась и выросла, но она была уверена, что ее отец справится теперь, когда он наконец-то пережил смерть своей жены. То, как он будет проводить свой день на пенсии, было другим вопросом. Мадлен не хотела, чтобы он проводил слишком много времени в супружеском доме. Они с Колбеком ценили свою личную жизнь.
«Я смогу сделать много дел, когда уеду из LNWR», — сказал он, дав волю своему воображению. «Я мог бы заняться садоводством, научиться рисовать, как ты, путешествовать по стране на поезде, снова жениться, иметь прилавок на рынке, написать историю своей жизни, чаще ходить в церковь или украсить дом. Моя настоящая цель, конечно, работать бок о бок с моим зятем».
«Ты слишком стар, чтобы служить в полиции, отец», — заметила она.
«У нас была неофициальная договоренность. Когда у него было сложное дело, он рассказывал мне все подробности, а я советовала ему, что делать. Думаю, из меня получился бы замечательный детектив, Мэдди. Почему бы тебе не сказать об этом инспектору? Он может быть благодарен за мою помощь».
Мадлен подавила усмешку. «Но, с другой стороны, он может и не сделать этого».
«Но мои инстинкты остры».
«Роберт прекрасно знает о твоих инстинктах, отец», — сказала она, поворачиваясь, чтобы мягко улыбнуться. «Если бы он чувствовал, что может их использовать, я уверена, он бы это сделал. Тебе придется просто подождать. А пока, я думаю, тебе следует просто позволить ему продолжать свою работу».
Двое полицейских, которые знали, в каком именно поезде будет ехать заключенный, дежурили вместе. Колбек и Лиминг встретили их на своем участке и допросили. Как и Риггс, они не были восприимчивы к идее того, чтобы детективы из Лондона взяли на себя поиски убийц их бывших коллег. Когда они поняли, почему их допрашивают, они возмутились предположением, что они могли невольно выдать информацию, которая подсказала сообщнику Оксли, когда и где нанести удар. Их язык созрел. Возбужденный их агрессивным отношением, Лиминг должен был сдержать желание ударить одного из мужчин.
Колбек успокоил всех троих, прежде чем извиниться перед полицейскими. Ему было ясно, сказал он им, что они никоим образом не замешаны. Избавившись от очередного ругательства, они отправились дальше, чтобы продолжить свой обход.
«Остается только один человек», — отметил Лиминг.
«Да», — сказал Колбек, — «констебль Тоби Марнер».
«Я надеюсь, он будет немного более полезен, чем эти двое».
«Никто не любит, когда его обвиняют в преступлении, Виктор, даже если это непреднамеренное преступление. Их несдержанная реакция была простительна».
«Я бы простил их, дав им по носу».
«Сохраните силы для настоящего злодея — Джерри Оксли. Единственное, что мы можем гарантировать, — он будет бороться».
Они отправились по указанному им адресу и постучали в дверь обшарпанного дома в одном из самых неблагополучных районов города. Женщина, которая
Дверь открыла хозяйка Тоби Марнера. Она сказала им, что они могут найти его в Waterloo, близлежащем пабе. Колбек задал ей несколько вопросов о ее жильцах и услышал, что он был хорошим арендатором.
Когда они обнаружили грязный паб, им не составило труда вычислить человека, которого они искали. Высокий, поджарый Марнер сидел в одиночестве в углу, в форме и шляпе, но он не был тем образцом трезвости, который ожидался от сотрудника правоохранительных органов. Его глаза были стеклянными, щеки красными, и он осушал пинту пива так, словно от этого зависела его жизнь. Детективы присоединились к нему и представились. Марнеру потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что они говорили.