Я опустил голову. Сказать было нечего; лишь вспомнить слова Элеса – проснувшегося, как я потом узнал, не из-за сторожевых чармов, а просто из-за умения чуять лес и острой интуиции – и согласиться с ними.
Барнасу обжег меня мрачным взглядом и отвернулся; капли дождя испарялись в колеблющемся вокруг него ореоле пламени.
Элес наклонился над мертвым Гараном, мрачно покачал головой; бросил мне через плечо:
– Криас, возьмешь тело.
Я молча кивнул и поднял Гарана, вскинув его на плечо. Казалось, холод мертвой плоти чувствуется даже сквозь броню, сквозь непрекращающийся дождь.
В лагерь мы вернулись молча. Вместе с телом я спустился в специально для того вырытый погреб, уложил Гарана на пол, спрессованный до состояния камня, и уже собирался выйти наружу, когда Барнасу бросил сверху:
– Сожги его.
– Что? – остановился я.
– Сожги, – рыкнул чозей. – Хоть как-то своей Эссенцией сегодня пригодишься; ты ему хотя бы это должен.
Я стиснул зубы, но медленно кивнул. Послышались шаги: по приставной лестнице соскользнул брат Серый Ветер, наш монах, остановился в ожидании рядом.
Я опустился на колени рядом с телом солдата, неловко стащил с него доспех и знаки отличия; монах молча помог мне. Из карманов появилась пара писем домой, несколько мелочей… то, что при каждом солдате есть.
Все. Теперь на теле не осталось ничего; все, что несло в себе память о Гаране, было выложено рядом.
Я положил закованные в броню руки на тело солдата, прикрыл глаза, вызывая на поверхность свою стихию. Рядом защелкали четки и послышался негромкий голос; выпрямившийся Серый Ветер читал молитву, провожающую Гарана на перерождение.
Мои ладони сперва нагрелись, потом окутались языками пламени. Вспыхнувший огонь заколебался на промокшей одежде; я сосредоточился, и он разгорелся ярче, пожирая равно ткань и плоть. Отблески заметались по стенам и выбритой голове Серого Ветра, треск огня смешался с шумом дождя снаружи и вплелся в молитву монаха.
Я не вставал, пока тело Гарана не обратилось в пепел полностью. И даже после этого еще десяток секунд я провел над прахом, пока не понял, что долг выполнен, а отблески вокруг рождены уже не горящим телом, а дрожащим огнем моей анимы.
– Вам стоит снять шлем, – мягко заметил Серый Ветер, закончив молитву.
– Что? – переспросил я, поднимаясь.
– Броня защищает вас, гунхэй, – пояснил монах. – Но она же отстраняет вас от мира. Вам полезно будет ощутить Восток на себе.
Я помедлил, потом кивнул. Попрощался с монахом, уже начавшим собирать прах в стальной сосуд, и выбрался наружу, отстегивая и стаскивая шлем.
Капли темного дождя покатились по лицу и зашипели в еще не угасшей аниме, волосы мгновенно промокли. Огонь внутри недовольно вспыхнул, и опустошенность в душе отступила.
– Больше не ошибусь, – вслух сказал я, стянув перчатку и подставляя разгоряченную пламенем ладонь под струи воды.
Странное дело, но после этой ночи я оказался принят среди солдат. Не как командир или товарищ по оружию – как один из них, я это чувствовал. Меня не раз принимали за доской для Врат ипартиями в «костяной двор», пару раз даже предложили покурить кват. Я привычки к этому не питал, отказался; они не обиделись. Хотя Элес и заметил: «Здесь стоит курить. Сквозь дым меньше видно».
Следующие пара месяцев тянулись как обычно. Патрули. Засады. Пара кратких схваток – коснувшихся, правда, не меня, пострадала чешуя Онелл, и та изрядно бранилась, в очередной раз повторив, что видеть не желает эти джунгли.
Потом в лагерь прибыли следопыты, пятерка Возвышенных бойцов.
Я знал о них: отряды для особых операций, не идущие в общем строю, но скользящие в ночи. Носящие маски, способные похитить планы противника, разведать обстановку, тайно пробраться в чужой город… Воюющие иначе – но тоже воины Лукши.
В группе следопытов были Возвышенные всех Аспектов; как им и подобает, на задании они надевали зачарованные маски, полностью скрывающие лицо. Защитой им служили артефакты, парадоксальному названию которых я всегда удивлялся: доспех обывателя был уж точно не обычной броней; его сила позволяла владельцу выглядеть любым воином, с равной легкостью маскируясь как под легионера Царства, так и под бойца из джунглей.
Оружие у них тоже было практически одинаковое. У каждого – пара перчаток дальних когтей, творивших длинные лезвия, исходящие из пазов на костяшках; при необходимости когти можно было и отстреливать. Каждый следопыт также носил с собой и Эссенциальный хлыст – футовую рукоять, порождавшую свитые из молний бичи; оружие непростое, но опасное.