А потом можно и кофе пить!
А по поводу больной печени, упомянутой в эпиграфе, к которому отсылал я тебя, о много-, терпеливый Читатель, обратись к первоисточнику - славному писателю О. Генри, изрекшему сие в тяжкий для него час. О больной печени толковали его критики, не видя, не желая видеть...
...Что именно - легко догадаться. Ежели нет, советую открыть предисловие к старому "синему" двухтомнику, изданному еще в далекие 60-е, когда главные герои нашего романа еще не родились. Хорошие были годы! Тогда под песни Высоцкого да под "Поехали!" Гагарина легко мечталось о Будущем, о грядущем Прекрасном Новом Мире.
Будущее.
И вот оно наступило Нам здесь жить.
КНИГА ВТОРАЯ
КРОВЬ ПЬЮТ РУКАМИ
XV. Об избавлении от мышей, клопов, тараканов, от гусениц, вредящих садам и огородам.
1. Мученику Трифону (250; 14 февраля). Известны многочисленные случаи чудесных избавлений от гусениц, саранчи и различных других вредных насекомых помощию св. Трифона по молитве к нему. Заказать молебен этому святому с водосвятием. (Молит. 118).
Сборник молитвословий, издательство "Либрис", Москва, 1995 год, по благословению настоятеля Иоанно-Златоустовской церкви; тираж не указан.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ПОДСТИЛКА ПРОКУРОРСКАЯ, пап Пташечки с колоколенки
Четверг, девятнадцатое февраля
Меж кентом и ментом * Маг по имени Истр * Конституцию еще не отменили? * "Воздух" понят правильно * Наверное, это и есть Ад
Итак, стоит себе дура между кентом и ментом. Мент шпалер свой ментовский поднимает, а кент... Бр-р-р! Ну и рожа! То есть уже не одна, а целых две... мама моя родная! - вторая-то кентесса! Клетчатый пиджак притален, белоснежная манишка, галстук-селедка аккуратно заколот... тоже - лицо нетрадиционной?
- Падай, Гизело!
Ну уж нет! Стану я на грязный-пол падать!
- Отставить!
Поднимаю руку, поворачиваюсь к разошедшемуся не на шутку жорику.
- Сержант! Пистолетик-то... Спрячьте, не ваш же! Сядете! Сама посажу, не побрезгую!
Понял. Увял. Спрятал. Вот и порядок! Теперь кенты.
- В чем дело, граждане?
От "граждан" люто несет перегаром и машинным маслом. Первый - громадное гнедое одоробло само себя шире, на плече похабщина наколота - надвигается в упор, щерит желтые зубы.
- Уйди, тетка! Нам Алик нужен! Тетка? Спасибо, что не бабка!
- Тамбовский волк тебе тетка. И дядька. Стой, где стоишь!
Легко сказать! Мокрое, в клочьях грязного снега, колесо подкатывает к самым коленям. Не двигаюсь. Жду. Давить собрался, урод? Давай, рискни запчастями!
- Усе в порядке, граждане!
Сержант Петров, кажется, успел очухаться и готов занять боевую позицию рядом со мной - с палашом наголо. Я только вздохнула: налетит наряд, отмазывай потом обалдуя! Фиг там, не буду!
- Усе в порядке, граждане! - суровым тоном повторяет жорик. - А документики-то предъявите!
Интересно, какие документы у кентов? Наверно, водительские права. И еще техпаспорт.
- Катись в пень, служивый! - Кентесса демонстративно сплевывает на пол и катит к нам с явным намерением припечатать к полу сержантовы сапоги. - Если вы, бриллиантовые, с Аликом беду сотворили!..
- Язык-то попридержите, гражданочка! - Квадратное плечо Петрова ненавязчиво оттирает меня в сторону. Слабые попытки сопротивления с Моей стороны игнорируются - молча, но решительно. Теперь супротив двух кентов - один мент.
- Вот чего, сержант! - Первый, который одоробло, нагибается, дышит бензином. - Ты нам Алика отдай, а сам катись - и зубы вставлять не придется. Просек?
- Попустись, миленок! - сопрано красотки на колесах звенит откровенной издевкой. - Не ровен час, мы тебя сами попустим! Вдвоем и по очереди.
Петров громоздится, как спартанское войско при Фермопилах, намертво перекрывая коридор. Я наконец прихожу в себя. Ругался - значит, смертоубийства не будет. Телефон! Я ведь хотела позвонить! Наряд и, конечно, "Скорую"! Нет, "Скорую", а потом уже наряд!..
Я отступаю к двери, за которой прячется искомый телефон (сотовый надо было брать, дуреха!), и тут начинается. Мое непродуманное отступление явно принято за всеобщее бегство. Кентесса начинает наезжать (в прямом смысле, не в переносном) на сержанта, лапища гнедого - грязная, в чем-то, похожем на тавот, - толкает Петрова в грудь...
Бах!
Интересно, можно ли с одного удара уложить на землю шкаф? Наверное, нет, а вот кентавра можно, причем с тем же приблизительно звуком. Уложить одной левой - в правой у сержанта палаш, которым он почти одновременно пытается достать кентессу - к счастью, плашмя. Но фехтовальщик из него никакой - ловкий ответный удар выбивает оружие из рук, тонкие, но жилистые лапки тянутся к горлу...
Все! Пора бить! Не люблю жориков, но они все-таки люди.
Я примериваюсь к хрипящей и матерящейся массе, едва не получаю колесом по ноге, успеваю разглядеть мохнатое горло гнедого, замахиваюсь...
- Хватит!
Голос негромкий, слабый. Казалось, его и не услыхать-то по этакой запарке, но - услышала. И не просто услышала - замерла на месте, каким-то чудом моментально осознав: и вправду - хватит. И что самое любопытное, догадалась об этом не одна я. Словно к непослушным детишкам пришел строгий дядька. Поигрались, малые, - и будя!
Куча распадается, встрепанный Петров отскакивает в сторону, кенты отъезжают чуть назад.
- День добрый, господа и граждане!
Тот, кто столь удачно нас убедил, стоит в дверях. Старенький такой, и кожушок на нем старенький, на седой голове шапка-бирка, сверху дырка, ветром повевает...
За спиной дедушки, прямо на лестничной площадке, возвышается еще один кентавр - угрюмый бородач в футболке песочного цвета..
Почетный эскорт?
- Олег Авраамович жив?
И тут я спохватываюсь. В голове зреет смутная - и совершенно невероятная догадка. На фотографиях он совсем другой, помоложе и не в кожухе, но...
- Гражданин Залесский жив, но ему срочно требуется медицинская помощь. Гражданин... Молитвин?
Тот, кого ищут пожарные, ищет милиция, неторопливо кивает, поворачивается к кентам:
- Все в порядке, Папочка. Драться не надо. Это свои.
В иной момент я бы и не прочь побыть "своей" для нетрадиционной Папочки, но не сейчас.