— Но… но…
— Ты хотела домик? — переспросил Сэтвок, вконец теряя терпение. — Вот тебе домик! — он махнул рукой на замок. — Ты хотела курочек? — теперь его пятерня устремилась на разодетую в пух и прах толпу. — Вот тебе курочки! Чего еще тебе надо?
Тут с боку раздалось покашливание:
— Прошу прощение, сир, но можем ли мы продолжать?
— У нее спрашивайте, — ответил Шанар.
Пока Милка боролась с подступившими слезами обиды, жрец решил, что "молчание, знак согласия":
— Перед Солнце-Богом и Лунной Богиней, объявляю вас мужем и женой. Ваше Величество, можете поцеловать Ее Величество.
Эпилог. Козлы и дуры, а может всё-таки мужчины и женщины?
— Автор, так что ж это получается? Все мужики козлы, а все бабы — дуры?!?
— Нет, конечно, дорогой читатель. Но каждый мужчина за жизнь хотя бы однажды оказывается козлом, а женщина — дуррой (просто у некоторых этот период затягивается).
— А герои теперь будут жить долго и счастливо?
Автор задумался и через минуту ответил:
— Черт их знает!
Ой!
Вспомнила!!!
Я же позитивный аффтар!
Будет Вам эпилог… Ем… О чем это мы… Ладно, поехали!..
Гладкие камни полов замковых коридоров, приятно холодили босые ноги, а запах запеченного хлеба будил спящих господ, как всегда случалось на утром на Великий праздник. Мужчины и женщины торопливо вставали с постели, поправляя чепчики и колпаки, но стоило выглянуть за дверь — их как всегда ждало разочарование. Ой, не им принесли душистый солнце-пирог, не им! И только божественный запах напоминал, что тут только что пронесли румяное чудо.
Дверь королевской спальни отворилась и Милка, вернее Ее Величество Королева Мила Шанар прошмыгнула в супружескую опочивальню, тихо пробежав по пушистым коврам, с ногами запрыгнула на большое, воистину царское ложе. Мужчина в постели пошевелился, крылья его носа затрепетали и он растянулся в улыбке:
— С праздником, любимая! — нежно прошептал он. — Сколько я раз говорил — не нужно мне печь солнце-пирог! — но в его голосе слышалось огромное удовольствие.
— Лунная Богиня разгневается, что я не чту своего мужчину.
— Твоего мужчину чтет все королевство, — напомнил он, разлепив глаза. — Или ты забыла за кем замужем?
— Не забыла, — ласково ответила она. — Но для меня это ничего не меняет.
— Я знал, что ты от своего не отступишься, — улыбнулся он. — Подумать только, что ты уже пятнадцать лет на каждый праздник даришь мне свой чудо-пирог, несмотря на все трудные времена, что мы пережили, — по его глазам пролетела тень.
— А как же ты думал! Я же тебе обещала: "и в горе, и радости".
— Обещала, — кивнул он и отломил краешек, отправив в рот. — Знаешь, если бы меня спросили, какое самое важное решение я принял в своей жизни, я бы ответил, что это женитьба на тебе.
— Правда? — счастливо улыбнулась женщина, хотя и так это знала.
— Правда, — торжественно сказал король и притянул Милку поближе, чтобы запечатать на губах властный, но полный безграничной любви поцелуй. Может быть он не считал ее великолепной в первые дни знакомства, но за пятнадцать лет убедился, что она именно такая — готова вынести все, стоя рядом и крепко держа за руку. Ни одна женщина из тех, что он знал, не смогла бы пройти через такие испытания, кроме Поварешки. Пусть то были долгие годы войны, пустая казна и голод. Каким же он был дураком, когда его взгляд манили пышногрудые прелестницы… Где они сейчас? Смогли бы они выдержать хоть один день на ее месте? С ее уст не слетало ни одной жалобы, обидного слова или упрека… И вот однажды его глаза открылись и он увидел ее не такой, какой помнил, а такой, какой она стала и впервые в жизни влюбился… в собственную жену.
А его Мила не изменилась не на миг, его вспыхнувшие чувства и страсти восприняла с нежной улыбкой и теплым взглядом, словно заботливый крестьянин, что ждет пока дозреет наливное яблочко и упадет в руки. В тот день он, наконец, узнал, что такое настоящее, безграничное счастье.
Милка довольно вздохнула на груди мужа. Как же она любила приносить ему солнце-пирог! В этом было некое таинство семейной жизни. Да, день Лунной Богини — женский праздник, но их предки оказались очень умными и дальновидными людьми, ведь главная радость для женщины — не власть или богатство, а возможность заботится о близких! Как же она любила эту обязанность! Она позволяла забыть о бесконечных дворцовых интригах и почувствовать себя женщиной — нужной, любимой и благословенной Богиней. И совсем не жаль было трудиться одной под лучами священного лунного света, ведь знала — ей воздастся за все ее хлопоты, и ночная правительница не осталась в должниках.