— Достаточно того, что он старается ей подражать.
Изуна отвернулся, показывая, что разговор закончен. Он как никто другой знал, насколько Мадара уязвим перед нормальным общением. Особенно, если этот кто-то его не боится… Проще уж драться, честное слово.
— Вы наговорились? — раздраженно поинтересовался Тобирама. — Или вас до утра тут оставить?
— Изуна, спокойно, — попросил Мадара. — Не будем раздувать конфликт на пустом месте. Действуем, как договорились, хорошо?
Изуна кивнул и спрятался за Хашираму. Не хотелось признаваться, что он готов устроить десять скандалов и войну, лишь бы не расставаться с братом. И уж тем более не оставлять его рядом с…
Тобирама недружелюбно покосился на чересчур кавайного Учиху, который всеми силами создавал образ милого безобидного существа — точно с каким-то дальним прицелом.
— Не съем я твоего нии-сана, — буркнул он. — И надеюсь, у тебя хватит совести не делать гадостей ани-чану.
— А за что? — поразился Изуна. — Хаширама круто-о-ой!
И с чистейшим обожанием посмотрел на него.
— Полагаю, это можно считать прогрессом, — сделал вывод Мадара. — До скорого?
— До завтра, — кивнул Хаширама.
И без всяких сомнений переобнимал всех присутствующих — кое-какие концепции Изуны пришлись ему по душе.
***
Изуна уходил с тяжёлым сердцем, с трудом удерживая дрожь. Вернулся в своё временное обиталище — весьма гостеприимное к пареньку с большими глазами и искренней улыбкой. Попросил побыть один. Уселся на футон. Закусил губу, сжался в комочек.
Он умел быть милым — он действительно был милым, позволяя себе восхищаться мелочами, позволяя себе видеть в людях хорошее, позволяя радоваться самому простому и доступному. Он умел быть и жестоким — он действительно был жестоким, позволяя себе увидеть недостатки, увидеть мелочность, безвыходность и слабые места…
А сейчас обе стратегии поведения смешались, грызя сердце дурными предчувствиями. Мадара… Он же такой доверчивый ребёнок временами. Конечно, сильный, конечно, умный, загоняющий в логические ловушки даже многомудрых старейшин. Но стоит предложить ему нормальное общение, на равных, как он охотно поведётся, сам того не замечая.
А дуболом-Тобирама этого даже не заметит.
Изуна вполне отдавал себе отчёт, что Сенджу-младший не будет творить ничего… Из ряда вон. По той же причине, что и он сам — не захочет подводить брата. Но вот нечаянно… Мадаре многое совершенно по барабану. Но боль может причинить совершенно неожиданная мелочь. Или просто понимание того, что привязался не взаимно.
Хаширама выждал ровно столько времени, сколько нужно было, чтобы Изуна разобрался в причине своих растрёпанных чувств. Разумеется, у него хватало дел, и под дверью своего гостя он не караулил — но когда отмеченный им срок прошёл, Сенджу волевым решением свернул дела. Их никогда меньше не становится, а упустить момент сейчас чревато.
Сесть рядом, приобнять за плечи — так быстро это перестало казаться чем-то странным. И тем более Хашираму не волновало, что Изуна ещё вчера был врагом, готовым умереть, но не принять от него помощь.
— Что тебя тревожит? — поинтересовался Сенджу после недолгого молчания.
— Нии-сан, — отозвался Изуна, не считая нужным скрывать очевидное.
— Ты боишься, что он с чем-то не справится?
— Угу. Плохой я, наверное, брат, что сомневаюсь в нём…
— Нет, — Хаширама покачал головой. — Переживать за близких естественно. Думаешь, я не волнуюсь, что Тобирама что-нибудь выкинет? Думаешь, Мадара не изводится, что оставил тебя без присмотра, хотя отлично знает, что ты можешь за себя постоять? — Сенджу мягко погладил Изуну по волосам, словно ребенка успокаивал. — Волноваться — это нормально. Плохо, когда это настолько изводит тебя самого. Но хуже, если бы ты считал Мадару несокрушимым и всемогущим.
— А почему хуже-то? — озадачился Изуна, которому неожиданно полегчало. И правда, Мадара тоже явно очень волновался, раз сам его обнимал на виду у всех.
— Это означало бы, что ты не прикроешь его в случае необходимости. Не подстрахуешь. Не поддержишь, если он оступится — потому что будешь слишком уверен, что это не нужно, понимаешь?
— Да… Ты прав, — согласился Изуна. — Тебя не отвлекать? Приготовить бутербродов?
Хаширама тихо рассмеялся:
— Приготовь. И Мадаре завтра приготовь тоже. Он… Я не знаю, что у вас в клане, досконально, но, думаю, мало кто его любит. Уважают, боятся, даже преклоняются… Но не любят. Поэтому — не бойся своей любви к нему. И не скрывай, хорошо?
— Хорошо, — серьёзно кивнул Изуна и… Повернулся, крепко-крепко обнимая Хашираму. — Спасибо. Большое спасибо.
Он был первым человеком, который не сбежал от его выражения эмоций. Нет, вполне понятно, почему параноидальные шиноби бегут от объятий, и даже Мадара чётко ограничивает их количество. Но всё равно обидно.
А тут.
— Ну, я на кухню? — спросил Изуна, отрываясь и чуть отворачиваясь. Шмыг носом оказался совсем незаметным.
Хаширама улыбнулся. Он, как это довольно часто бывало, не уловил, что именно из сказанного им оказалось наиболее важным и нужным в данный момент — но было ли это важно, если Изуна не притворялся, а в самом деле понял что-то для себя? Честно говоря, сбоил этот талант цеплять струны души искренностью только с Тобирамой. То ли Хаши никак не мог подобрать нужной тональности, то ли отото просто вредничал… Но радовало то, что действия и реальность его пробирали более чем.
— Я буду в кабинете, нужно подсчитать, чего и сколько потребуется для праздника.
— Тебе помочь с расчётами? Или это попадает под секретную информацию?
— Сначала бутерброды, — мотнул головой Сенджу. — А потом поможешь. Какие секреты, если хотим межклановым сделать?
— Ну… Сколько народу… Какой процент головотяпства… — прикинул Изуна. — Даже нам приходится закупать процентов на десять материалов больше, ибо обязательно что-нибудь да сломают. Так… Хорошо, бутерброды. Что-то я проголодался.
Учиха совершенно естественным движением чмокнул Хашираму в щёку и поскакал на кухню, творить кулинарию. Сенджу потрогал щёку кончиками пальцев, задумчиво хмыкнул. С равной вероятностью это могло означать то, что Изуна — открытый и готовый к чему-то хорошему человек, совсем как Мадара при их первой встрече, и то, что он просто проникся влиянием самого Хаширамы. Или же, к примеру, что сказанное чуть раньше и в самом деле оказалось для Учихи настолько важным, чтобы заставить изменить привычному поведению. Гадать можно было долго.
Одно Хаширама мог утверждать точно — такое проявление чувств было приятным.
========== Часть 4 ==========
Мадара, только вернувшись в родной дом, потянулся за верёвкой.
— Ты издеваешься? — Тобирама скрестил руки на груди.
— Идём по второму кругу? Я спать хочу.
— Но почему со мной-то? Я тебе не любимый кунай.
— Ты — источник проблем. А источник проблем я предпочитаю держать под контролем. Тем более, если этот источник проблем тёплый, обнимательный и с ним можно спать.
— Это какие проблемы я создаю? — обиделся Сенджу.
— В потенциале, — пояснил Мадара. — Или сам создашь, или тебе создадут. Ладно. Могу затянуть узлы по-другому, будет удобнее.
— Параноик. Наглый. Почему нужно тебе, а напрягаюсь я?
— Ты закончил ныть?
— Ты не ответил на вопрос, — Тобирама продолжал стоять, скрестив руки.
— А это был вопрос?
— Да, это был вопрос.
— Во-первых, нужно нам обоим. Во-вторых, какое ещё напряжение? Тебе предлагается просто лежать неподвижно. Часто у тебя выдаётся возможность спокойно полежать?
— Спокойно полежать в обнимку с тобой? — хмыкнул Тобирама. — Впервые. Меня возмущают веревки. По этой логике я тоже должен тебя связывать.
— Хм, — задумался Мадара, а потом пожал плечами. — Хорошо, давай без верёвок.
Сенджу моргнул. Сложил «кай». Убедился, что шаринганами втихую никто не сверкал. Молча разделся, сложил вещи аккуратной стопочкой. Улёгся. Поворочался, устраиваясь поудобнее. И всё же не удержался от вопроса: