Полотенца были брошены на пол.
Со стоном я выдернула маленькую металлическую проволоку, на которой держалась туалетная бумага, и сунула ее под платье. Оно было недостаточно острым, чтобы причинить серьезный вред, но уйти оттуда с пустыми руками означало признать поражение. Я постучала в дверь изнутри.
— Я готова.
Инк
Тревожный, неуверенный и тщеславный. Хочет стать татуировщиком, но слишком бездарен, чтобы устроиться на настоящую работу, поэтому он переворачивает гамбургеры. Любит: принижать женщин, играть в крутого парня и, ну, чернила. Не любит: когда с ним разговаривают задом наперед, независимых женщин и свою жизнь.
Он открыл дверь, его глаза скользнули вверх и вниз по моим ногам. — Ты хорошо моешься, сучка.
Ешь дерьмо.
— Спасибо. А ты все равно выглядишь как гнилые яйца, даже в лыжной маске, — сказала я ему с каменным лицом, и он чуть не дал мне пощечину, но на этот раз отдернул руку в дюйме от моей щеки.
Инк тряс меня за локоть, выталкивая нас в коридор, и тыкал меня в спину более агрессивно, чем нужно, по пути в подвал. Это был Инк. Он не был многослойным, как Нейт: печаль, раскаяние, безжалостность, сердце, уличный мозг и сострадание смешались в интригующей личности хаоса.
— Кто придет за мной завтра? — спросила я, прежде чем он закрыл дверь.
— Нейт… э-э, Бит.
Нейт.
Хотя я не хочу, чтобы он знал, что я читаю его дневник, день, когда я скажу ему, что его сосед по комнате выдал его имя, подходит к концу. В конце концов, нет никакой гарантии, что я не сбегу от Годфри, и если я это сделаю, его жизнь закончится.
Инк распахнул дверь и ворвался внутрь, прижав меня к стене. Он впился пальцами мне в горло, его лыжная маска выпускала горячий воздух изо рта. Гнилой запах бактерий и зубного налета ударил мне в ноздри.
— Слушай, стерва. Это была ошибка. Скажи Биту, что я назвал его имя, и ты мертва. Усекла?
Я кивнула. Он бы не убил меня. Он слишком боялся Годфри. И Бита. И всех остальных. Яркий пример бета-самца. В то время как Нейт повсюду, источая тихую силу, Инк может стоять в нескольких дюймах от меня, а я даже не замечаю. — Конечно.
С того момента, как он вышел из подвала, и до того момента, когда я услышала, как Нейт погружается в свою кровать, все, что я делала, это пыталась открыть заколоченные окна тем маленьким проводом, который я украла из ванной. Это не привело меня ни к чему, кроме окровавленных пальцев и пореза запястья после того, как моя рука соскользнула с одного из ржавых гвоздей.
Мне нужно изменить тактику. Мне нужно быстрее заманить Нейта.
Учитывая тот факт, что разговоры о выходе из этой ситуации мне пока не помогли, я решила попробовать противоположный подход — молчание.
18 НОЯБРЯ 2010 ГОДА
— ДЕПРЕССИЯ — ЭТО НЕСПОСОБНОСТЬ СТРОИТЬ БУДУЩЕЕ. (РОЛЛО МЭЙ)
Я заболел впервые в жизни.
Мужчины Вела обычно не проявляют слабости, если только это не выпивка.
Я остаюсь в своей камере, лечу лихорадку и тяжелый случай дерьма. Педро и его мольбы о метадоне меня бесят. Мир меня бесит. Мне нет и двадцати двух, а моя жизнь уже закончилась. Осознание — это тяжелая пилюля, которую нужно проглотить.
Что еще хуже, Педро постоянно глазеет на унитаз, пытаясь выловить мое дерьмо, потому что он хочет бросить его в сотрудников исправительных учреждений, чтобы устроить сцену. Сцена посадит его в яму. Но сначала он получит что-нибудь, чтобы успокоить свои бушующие симптомы отмены.
Это то, на что рассчитывает Педро. Он бы убил нас обоих, чтобы выстрелить в задницу. Бет, сотрудник исправительного учреждения, с которым я подружился, позволяет Фрэнку зайти с консервированным супом.
— Панк-задница. — Он выплевывает свои слова, как всегда, когда забывает вставить искусственные зубы. Я хрюкаю в теплую жидкость, делая медленные глотки.
— В подростковом возрасте ты был менее чудаковатым, понимаешь? — Он хватает меня за руку, дергая в вертикальное положение. — Эта поэзия запутала тебе голову, Натаниэль.
— Меня зовут Нейт, — поправляю я его. Мы тусовались каждый день с тех пор, как я приехал, но я так и не удосужился что-то сказать. Потому что я никогда не удосуживался поговорить. Но сегодня я злюсь на все, включая Фрэнка.
— Как угодно, — говорит он, вставая и хлопая меня по затылку. — Как бы там ни было.
24 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
— СТРАХ СМЕРТИ СЛЕДУЕТ ЗА СТРАХОМ ЖИЗНИ.