Я качаю головой и своим странным настроением, затем бросаю Стеллу в драйв.
— Просто убедись, что мои пятьдесят штук будут готовы к следующей неделе. Я планирую все вокруг этого. — Мой тон бьет по ее лицу.
Мы проводим наше путешествие к Хусейну, ее иранскому автодилеру, в расслабляющей тишине. Это дает мне время подумать о том, что я сделал. Рано или поздно в мою дверь постучится надзиратель, и Ирв скажет ему правду. Что я убежал. К тому времени мне нужно быть по крайней мере за пределами штата, если не страны.
Но никто не обещает мне, что я буду.
Я нарушаю тишину. — Сколько времени потребуется твоему парню, чтобы изготовить паспорта? — Лицо Прескотт дергается, ее глаза все еще устремлены на дорогу.
— Я надеюсь, что они будут у нас завтра утром. Это зависит от того, когда мы доберемся до Лос-Анджелеса сегодня. Нам еще нужно сделать фотографии на паспорт и отдать их ему. Что? Уже прыгаешь с корабля?
Она пытается скрыть свое беспокойство смехом. Она нервничает, как и должно быть. В одиночку справиться с тремя взрослыми, разозленными, сильными мужчинами будет сложно. Прескотт однажды попыталась, и мы все знаем, к чему это привело.
— У меня есть максимум неделя, чтобы попиздеть, пока власти не выследили мою задницу. Кэмден еще не в штатах. И честно? — Я бросаю на нее взгляд, отчасти для того, чтобы оценить ее реакцию, но в основном для того, чтобы задержаться на ее губах. — Он не моя гребаная проблема. Я не собираюсь ждать его. Но мы возьмем Годфри и Себа вместе, прежде чем я уйду. Это я гарантирую.
Ладно, придурок, теперь давай попробуем выяснить, что заставило тебя так сказать.
Может быть, я хотел доказать себе, что я не настолько ебанутый, чтобы убить кого-то, с кем я даже не встречался, только из-за девушки.
У всех нас есть пороки, и я начинаю верить, что Горошек - мой.
Прескотт (я до сих пор не могу поверить, что уступил и назвал ее так. Мне также трудно переварить тот факт, что это дурацкое имя растет на мне.) щурится в щелочки и достает мячик от стресса, сжимая его, как будто убила своего щенка.
— Не волнуйся. Я хочу, чтобы Кэмден принадлежал мне. Ты никогда не был частью плана.
Туше.
Я глушу двигатель перед одноэтажным бунгало в Конкорде, и в дверь небрежно входит загорелый парень в синем халате с чашкой кофе.
Теперь, когда солнце почти взошло, чистый утренний воздух проникает в мои ноздри, и реальность того, что мы делаем, доходит до меня. Я упиваюсь Хусейном. У него недельная щетина на лице и голова, полная черных волос. . Когда он открывает рот, его слова сопровождаются сильным акцентом.
— Прескотт, ты, маленький возмутитель спокойствия, как дела?
Горошек отстегивается и выпрыгивает из грузовика, захлопывая дверь перед моим носом. Специально, конечно. Она подходит к его месту на желтой траве и засовывает руки в кожаную куртку.
Чувак, у нее отличная задница.
Сосредоточься, идиот.
— Поверь мне, ты не захочешь знать, — говорит она немного громче, чем необходимо, чтобы убедиться, что я в пределах слышимости. — Эй, Хусс, мне нужна услуга.
— Ты имеешь в виду еще одна услуга, — произносит он, медленно отпивая кофе. — Слушаю.
— Мне нужно обменять эту Tacoma на другую машину. Желательно что-нибудь с номерным знаком другого штата. Что-то быстрое, но не кричащее.
Я выпрыгиваю из Стеллы, закрываю за собой дверь и иду к ней. Она даже не оборачивается, чтобы подтвердить мое присутствие, не говоря уже о том, чтобы представить меня парню.
— Почему бы нам не поменять номерной знак? Нам не нужно менять всю эту чертову машину. — Я в ярости. — Я пока не могу расстаться со Стеллой.
Она медленно кружится, ее лицо по-прежнему непроницаемо.
— Стелла? — повторяет она, опустив подбородок и рассматривая меня. — Подумай еще раз. Твой грузовик больше похож на Глэдис. Стелла — имя горячей девушки.
Я смотрю на нее сквозь полуприкрытые глаза, но на этот раз она не двигается с места. — И отвечая на твой вопрос, ты действительно хочешь убежать от злодеев со своей фирменной красной Такомой с тонированными стеклами? Я имею в виду, что это хорошая идея, но ты, возможно, захочешь просто пойти прямо в офис Годфри, расстегнуть молнию, положить свои яйца на его стол и дать ему молоток, чтобы разбить их.
Я показываю ей длинный средний палец, но она права. Хусейн позади нее хихикает в свою кружку.
— Вы, ребята, милые.
— Заткнись, — говорим мы оба в унисон, все еще глядя друг на друга сверху вниз. Я действительно хочу убить ее, и очень, очень хочу ударить это дерьмо. Я не собираюсь лгать, часть ее очарования заключается в том, что она бесстрашна, независимо от моего размера и послужного списка, даже несмотря на то, что мужчины раньше обжигали ее.