С кем, черт возьми, она разговаривает и чем это может быть важнее, чем охранять нашу дурацкую непрактичную машину?
Я шагаю в ее сторону, зная, что вмешиваюсь, и мне наплевать. Наши судьбы связаны на данный момент. Речь идет не о том, чтобы вести себя как ревнивый бойфренд.
Потому что я не ее парень.
И я не ревную.
Верно.
— Хорошо, — говорит она и кивает в трубку. — Да, конечно. Все, что ты пожелаешь. Все что тебе нужно. Еще раз спасибо за обращение, я очень ценю это.
Прескотт, вежливая и воспитанная? Это ново и неприлично. Когда она вешает трубку и вопросительно приподнимает бровь, я скрещиваю руки на согнутых грудных мышцах. Я напряжен, и не только из-за этого телефонного звонка. Что-то не так. Это в воздухе. Это в ее глазах. Это чертовски везде. Жизнь научила меня распознавать, когда что-то вот-вот взорвется, и прямо сейчас мне нужен пуленепробиваемый жилет.
— Кто это был?
— Не твое дело, — чирикает она с сладкой улыбкой. Я хватаю подол ее куртки и притягиваю к себе, вторгаясь в ее личное пространство.
— Говори, Кокбёрн, или я сегодня же выжму твою задницу досуха.
— Богом клянусь, Нейт, назови меня еще раз Кокберн, и я…
Таксофон позади нее начинает звонить. Мы не обращаем внимания. Сначала мы вообще не обращаем внимания. Все, что я слышу, это обрывки нашего разговора. Некоторые вещи говорю ей я, некоторые - она.
— . . .может быть, если бы ты не вела себя как бессердечная сука. . .
— . . .Я никогда не встречаа кого-то настолько эгоцентричного. . .
— Следующая среда не может прийти достаточно скоро. . .
Наконец, когда таксофон не перестает звонить целую минуту, и звук почему-то становится оглушительным, до меня доходит, что:
А) Нашу машину оставили без присмотра, и мы находимся на чертовой захудалой заправке.
Б) Таксофоны обычно не звонят, тем более так долго.
C) Нам лучше собраться вместе, если мы хотим выбраться из этого живыми.
— Заткнись, Прескотт, я серьезно, просто заткнись. — Я устал от ее горячего и холодного поведения, и я действительно зол на нее за то, что она не позволила мне узнать, с кем она разговаривала. Это делает меня раздражительным и подозрительным по отношению к девушке, которая мне нравится.
Девушка, которая мне нравится. Очень. Значит, у меня все-таки выросла пышная вагина.
Я тащусь к телефону-автомату, беру его и прижимаю к уху. Мне даже не нужно здороваться. В ту же секунду, когда трубка касается моей кожи, с другого конца просачивается акцент кокни.
— Здравствуй, Натаниэль. Знаешь, я думал, ты намного умнее этого. Конечно, не гений, но достаточно умный, чтобы понимать, что моя игра слишком опасна для тебя. Тебе повезло, что ты посреди шоссе.
Я оглядываюсь вокруг, пытаясь разглядеть его или одного из его умников. Где они могут быть? Машины мелькают с каждой стороны шоссе, золотые горы заполняют каждый уголок нашего пейзажа. Рядом с заправкой бездельничают еще две машины и один водитель грузовика, так что держу пари, где бы они ни были, единственная причина, по которой мы все еще живы, заключается в том, что они не могут целиться прямо в наши головы, не промахнувшись. Я пытаюсь не паниковать, но один взгляд на Прескотт, и я краснею. Ее глаза расширились от шока, когда она поняла, с кем я разговариваю. Ну, технически я еще не говорил, но это скоро изменится.
— Ну-ну, Нейт. Ты знаешь, что я святой, так что я готов отпустить это. Только на этот раз. Вернись к машине. Действуй так, как будто ничего не произошло. Верни нам девушку. Я буду ждать в своем кабинете. Я хочу, чтобы ее доставили прямо к моей двери. Сделай это, и я пощажу твою жалкую, бессмысленную жизнь. Понятно?
Волосы на затылке предупреждающе встают дыбом, но меня утешает одно. Бог в Блэкхоке. Иначе он бы не направил меня в свой кабинет. Это значит, что кто-то еще наблюдает за нами. И держу пари, это его маленький игрушечный солдатик, Себастьян.
— Я ясно выразился? — повторяет он, на этот раз громче. Его настойчивость не ускользает от меня.
— Ага, — равнодушно отвечаю я, лениво ставя ногу на ступеньку под таксофоном, зажав трубку между ухом и плечом. Намеренно выглядел так, будто мне наплевать. — Но есть одна маленькая проблема.
— И какая?
— Она тебе не поможет.