— Нам нужно будет ехать быстро. Ты водишь как цыпочка? — Я бросаю на нее укол, любопытно посмотреть, сохранились ли у нее эти инстинкты убийцы.
— Нет, но трахаешься ты точно как телка, — кусается она. Я поворачиваюсь в ее сторону и хватаю свои причиндалы, уже направляясь через дорогу к особняку миссис Хатауэй.
— Ты зависима от этого. — Я шлепаю маску по лицу, хотя это бесполезно. Если миссис Х. дома, она узнает меня за много миль. Последние несколько месяцев она запоминала каждый гребень моих мышц и каждую каплю чернил на моих татуировках. Меня это не беспокоит. Она узнает, что это я, но если мой план сработает, к завтрашнему дню нас уже не будет.
— Ты поймал меня. — Она обнимает руль, коварная ухмылка на ее красивых розовых очках. Это моя девушка . Себ называл ее Диабла, как будто это что-то плохое. Она маленькая дьяволица, но мне нравится ее злая разновидность.
— Сегодня вечером я оседлаю этот член, если ты вернешься с деньгами, — шепчет она.
— Ты справишься, даже если я окажусь в тюрьме. Ты же знаешь, что попытаешься проникнуть ко мне.
С этими словами я поворачиваюсь к ней спиной и иду к дому миссис Хэтэуэй, как будто это место принадлежит мне. У Хэтэуэев есть высокие кованые ворота с золотыми шипами наверху, но я легко пролезаю через них. Я прохожу прямо в дом, входная дверь может быть и заперта, но балконные двери они всегда оставляют широко открытыми. Миссис Хэтэуэй любит, когда на площадке просторно. Мои шаги уверенные и длинные, когда я иду мимо маленьких фонтанов и статуй, разбросанных по ее массивному мраморному полу, поднимаюсь по винтовой лестнице прямо в ее спальню и в гардеробную. Здесь, прямо здесь, она впервые попыталась соблазнить меня. Я три дня работал на новой работе, до усрачки боялся внешнего мира и еще больше беспокоился о том, что могу разозлить своего нового босса. Я узнал, что женское население делится на две части: женщины, которые устали от таких преступников, как я, которые верят, что я изнасиловал бы их, если бы у меня был шанс, и женщины, которых раздражает мое запятнанное прошлое. Меньше всего мне хотелось оказаться с ней наедине в комнате только для того, чтобы узнать, что она попадает в первую категорию.
Я стою посреди ее гигантской гардеробной, рассматривая вишневое дерево стен и ряды туфель, костюмов и платьев. Сделав три шага вперед, я размахиваю картиной, на которой женщина собирает волосы в пучок, и большой железный сейф смотрит прямо на меня.
Привет тебе.
Три удара, это все, что у меня есть. Я помню, как миссис Хэтэуэй говорила мне это, наклоняясь к сейфу, вытаскивая хлыст и несколько кожаных наручников и болтая ими в руках.
— Здесь я храню свои игрушки. — Она соблазнительно улыбнулась, но мой взгляд переместился на огромные стопки денег, сложенные позади нее в сейфе, прямо как в кино. Почему у них было столько денег? Хрен знает, и я определенно не был настолько глуп, чтобы спросить. Но она увидела благоговение на моем лице. Ее взгляд скользнул к загруженному сейфу, и когда он снова остановился на мне, лукавая улыбка сопровождала ее слова.
— Но будьте осторожны, мистер Вела. Если вы собираетесь попытаться что-то украсть, убедитесь, что вы правильно ввели пароль. После трех раз нам со Стэном автоматически звонят по телефону, и местный участковый инспектор вызывается на пейджер. Вот откуда мы знаем, что кто-то, у кого не должно быть доступа к сейфу, не замышляет ничего хорошего. Ты что-то, замышляешь недоброе?
Три удара. Там четырехзначная комбинация, и я просто знаю, что эти два старых идиота выбрали что-то очевидное, вроде даты свадьбы, дня рождения или еще чего-нибудь.
Мой палец в перчатке скользит по кнопке номер четыре, потому что я помню день рождения миссис Хэтэуэй в апреле, когда слышу, как внизу закрывается входная дверь.
Ну, блядь.
Я напрягаюсь, чтобы прислушаться, и слышу топот ног, но это теннисные туфли, так что я не знаю, принадлежат ли они мужчине или женщине.
Если это Стэн, я могу победить его, даже не моргнув.
Но если это миссис Хэтэуэй. . .
Я слышу женский голос, напевающий вместе со свистом, свистом ее дурацкого бассейна, и точно знаю, что это она. Она слоняется внизу и занимается черт знает чем, но скоро будет здесь. В моей голове возникает такая больная, извращенная и идеальная идея, и я делаю самое безумное дерьмо, которое когда-либо придумывал. Сняв одежду, вплоть до всего, кроме трусов, я прыгаю в ее кровать и жду.