— И как бы вы хотели застраховать себя от подобной опасности?
— Самым простым способом. С вашего позволения я поставил бы перед дверью моей суженой стражу. Пятерых надежных гайдуков.
— Я предоставлю вам их.
— Благодарю, дорогой друг, но я рассчитываю только на своих гайдуков.
Она и с этим согласилась. Попрощались они дружески, но оба чувствовали, что нет уже ни слов, ни масок, из-под которых не выставляла бы рожки взаимная ненависть. И они уже провидели минуту роковой схватки и окончательного расчета.
Дора, должно быть, ждала ухода графа; едва он вышел, как она примчалась к госпоже.
— У тебя все готово, Дора? — спросила графиня, ожидавшая ее вечернего сообщения.
— Готово, ваша милость. Майорова мне сказала, что это самый сильный яд, который ей известен. Растворенный в жидкости, он действует мгновенно. Человек, выпивший его, рухнет, будто его хватил удар.
— Я довольна и тобой и Майоровой, Дора. Но полное удовлетворение я получу лишь завтра, когда наше дело выгорит.
В эту минуту у нее вдруг родилось подозрение, не собирается ли граф сам сделать с Эржикой то, от чего он предостерегал ее.
— Дора, — сказал она взволнованно, — всю ночь глаз не смыкай, даже на миг не вздумай вздремнуть. Собери десять гайдуков. Пятерых поставь в коридоре около комнаты графа Няри, а с остальными сторожи под его окнами.
— Уж не собрался ли он бежать?
— Не знаю. Но мы должны быть к этому готовы.
Так и получилось: сторожили и невесту и жениха.
Едва в замке все стихло и в окнах погас свет, Фицко покинул свою каморку и прокрался через двор к жилищу слесаря, опьяненный картиной, как он наконец отомстит Эржике Приборской. Как он вырвет ее из постели, заткнет рот, завернет в простыню и отошлет с помощью приятеля к турецкому паше. Он точно ослеп. Не заметил даже гайдуков, спрятавшихся вместе с Дорой в засаде под окнами графа Няри. И потому весь передернулся, когда Дора, углядев его, бурно рассмеялась:
— С каких это пор ты стал лунатиком, Фицко?
— А с каких это пор ты спишь с гайдуками на дворе? — напустился он на нее.
— С тех пор, как приходится сторожить сон жениха, чтобы он не очухался от своей любви и не взял ноги в руки.
Фицко смеялся до той минуты, пока не узнал, что сторожат и Эржику Приборскую, причем гайдуки графа Няри. Тут он, заскрипев от злости зубами, повернулся и, не проронив ни слова, вышел и постучал в темное окно Павла Ледерера.
— Спи спокойно, спи, Павел, — сказал он приятелю, уже готовому в дорогу, — ничего у нас не получится. Невесту сторожат гайдуки. Ничего, то, чего не смогли сделать сегодня, сделаем завтра. Моя месть только откладывается на день…
На следующий день, как только стало светать, чахтицкий замок ожил.
Отовсюду несся крик и топот. Войско с гамом собралось во дворе. Дым валил из труб и из-под котлов на треногах — для солдат варили гуляш. Госпожа решила угостить их за верную службу. Пусть наедятся и напьются вдосталь. Пить уже начали. Гайдуки выкатывали из подвалов бочки, вино наливали в чаши, настроение у всех было приподнятое.
Стали съезжаться гости. Окрестные господа не хотели упустить возможность быть свидетелями необычного брака — дочери неприметного земана с магнатом, который годился ей скорее в отцы, нежели в мужья. Чахтицкая госпожа приветствовала гостей самым сердечным образом. Вскоре рядом с ней появился граф Няри, изысканно одетый, свежий, словно помолодевший за ночь на несколько лет. Для каждого у него находилось приятное слово, для любой дамы — утонченный комплимент. Он сиял от нахлынувших чувств.
— Мне крайне любопытно знать, друг мой, как вы отблагодарите меня за то, что я так позаботилась о вашем счастье, — шутила графиня.
— Я ни перед кем не оставался в долгу за оказанную услугу. Отблагодарю я и вас, притом раньше, чем вы предполагаете.
Обещание прозвучало как угроза, таким же был и тон ответа:
— Однако поторопитесь, чтобы не опоздать!
И хотя он устремил на нее испытующий взгляд, она не удержалась, чтобы не ответить ему едким смехом:
— Не забывайте, что вы написали завещание. А смерть особенно любит людей, уже распорядившихся своими мирскими делами и обративших взор к небесам!
— Надеюсь, для меня смерть сделает исключение. А если и нет, я все равно успею отблагодарить вас за материнскую заботу. У меня такое ощущение, словно я ваш сын, и сердце мое переполнено сыновней благодарностью.