Ей исполнилось четырнадцать. В тот день мы поругались. К нам в деревню приехал бард. Мари упросила родителей отпустить нас послушать песни в местной ночлежке. Ей понравился дроу-певец. Смазливая мордашка, глубоких голом с бархатными нотками, - сестра поплыла. А тот, как назло, не сводил с меня глаз. Малышка не привыкла, что ей не удивляют внимание. Она всегда получала то, что хотела. Поэтому после выступления пошла знакомиться, бард сначала её отшил, назвал «развлечением на ночь», а после намекнул, что в принципе не прочь попробовать тело красивой человечки. Мари почему-то обвинила во всем меня и убежала со слезами домой. Дроу тогда еще похабно улыбнулся и предложил заменить «ангелочка». За что схлопотал по наглой физиономии и детородному органу. Силы мне не занимать.
Сестра весь день со мной не разговаривала. Делала вид, что не существую вообще. Я разозлилась, назвала её дурой и ушла в лес. Поохотиться. Надо было выпустить пар, чтобы не наговорить больше глупостей. Меня не было час... Всего час. Когда вернулась, деревня была в огне... Я рванула к дому, отец из последних сил отбивался от вампира. Мама висела на дереве с пробитой головой. Поспешила ему на помощь. Что кровососу мои стрелы? Он их даже не заметил. Осушил папу и бросил его тряпичной куклой на пол. Сестра закричала и выбежала из укрытия. Тварь перехватила ее за пояс. Задрала юбку и начала насиловать. Я воткнула в него осину, затем клинок, кухонный нож, кричала: чтобы не трогал Мари. Все без толку. Он швырнул меня в стену и заявил, что буду следующей. Слёзы моей маленькой сестренки, ее боль, ее крик пробудили магию. Она огненным вихрем пронеслась по округе, откинула монстра от умирающей Мари.
В этот момент пришел отряд правопорядка. Вампира скрутили.Он оказался аристократом голубых кровей. Я слышала, как законники обсуждали это, пока зажимала сестренке рану на шее. Тварь перебила всю деревню. За ним пришли его родственник. Дело заводить не стали, вампиры щедро заплатили этим скотам и забрали падаль с собой. Мне стёрли воспоминания, чтобы не проболталась. Вернее, думали, что стёрли. Я запомнила каждого. Каждую мразь и отомщу. Отомщу за мать, за отца, за сестру.
-Мари, малышка, прости меня. Я не должна была уходить. Пожалуйста, не умирай!
-Вэль, тише, сестренка. Мне уже совсем не больно. Я люблю тебя, Вэль.
Мари из последних сил вложила в мою руку свой кулон. Подарок на день рождения... Слёзы бежали из глаз... Сердце разрывалась на части. Кто-то из законников залепил оплеуху, чтобы прекратить истерику.
Меня забрали в с собой и отдали в приют. Там я жила следующие два года. Как в тюрьме. Без права выхода на свободу. Мне грозил бордель, как и многим воспитанницам. Приют стоял на окраине захудалого городка, а там у всех одна дорога - улицы. Кто идёт грабить и убивать, кто ворует, а кто торгует собственным телом. В детском доме мадам Генсерваль жили, в основном, люди и полукровки. Из чистокровных представителей других рас была только я... Долгоживущие не оставляли детей, слишком тяжело они им давались. Даже если умирали родители, ребёнка старались взять на воспитание дальние родственники. Это мне повезло.
В день приезда директор приюта обрадовалась мне как родной. Я ещё не отошла от шока, а меня уже засунули в ванну и принялись отмывать от крови. Мадам Генсерваль расхваливала чистоту кожи, белоснежность волос и насыщенность аквамариновых глаз. Хвасталась служанке, сколько сможет заработать на эльфийском цветочке, если продаст его в «Пышную розу» (дом терпимости). Правда, тут же сетовала, что только через два года, в заведение принимали только совершеннолетних.
В их болтовню я почти не вслушивалась. Пару часов назад мой мир рухнул. Никак не получалось собрать его заново. Ко мне подошла дроу-полукровка. Красивая статная девушка с округлой фигурой и мягким обволакивающим голосом. Наэлла так ее звали, взяла надо мной шефство. Объясняла что и как устроено, рассказывала про распорядок дня (дети были предоставлены сами себе, никто ими не занимался, кормили черствым хлебом три раза в день, исключением были особенные малыши, на которых уже были контракты в «доходные» домах). Мы подружились. Не сразу. Через год ее назойливого присутствия, поняла что привыкла к говорунье. Все это время с ней тайно лазали в старую библиотеку за книгами, учили арифметику и всеобщий язык, чтобы поступить в академию и вырваться в лучшую жизнь. У Наэллы тоже была магия, целительская. Только колдовских книг в приюте не было, поэтому обучаться приходилось опытным путём. Все изменилось ещё через полгода. Единственную подругу выкупила хозяйка столичного борделя. В тот злополучный день надушенная мускусными духами старая женщина указала кривым пальцем на Наэллу, когда нас всех выставили перед ней в прозрачных рубашках.