Джослин подняла руку, чтобы ее остановить.
Этого было достаточно.
Она не могла больше слушать.
Неожиданно Колетт стала суровой и настойчивой.
— Что касается родов, их у тебя не будет. Это так просто, — ее голос был тверд. — Ты видела его силу, Джослин. Ты знаешь, что он может делать, что его вид может делать. Среди прочего они могут растворять свою физическую форму, проходить сквозь стены, проходить сквозь твердые объекты — все в этом роде. Когда время придет, Натаниэль призовет твоих детей из тебя. Ты не родишь своих сыновей, Джослин, они просто дематериализуются и пройдут через матку, когда их призовет отец. Ты даже не почувствуешь ничего.
Джослин смотрела на нее с широко раскрытыми глазами, как ребенок, слушающий причудливые сказки взрослого о волшебных существах и о том, что происходит под покровом ночи. Она повернула голову в сторону и просто дала словам омыть себя рекой абсурда, мягко протекающей сквозь нее... Прокладывающей свой путь в постоянно расширяющиеся неведомые земли, уносящей с собой весь здравый смысл и любые рассуждения.
Она оглядела комнату, ожидая, что сейчас кто-то в белой стерильной форме войдет через заднюю дверь и утащит ее... но сначала сделает ей тяжелую инъекцию какого-нибудь успокоительного. Джослин ущипнула себя, чтобы убедиться, что в самом деле не спит: да, она была еще в сознании и не отказалась бы от успокоительного.
— Джослин... — прошептала Колетт с состраданием во взгляде.
Джослин моргнула, возвращаясь в реальность.
— Я человек, Колетт, другой вид. Как я могу иметь ребенка от... одного из них?
Колетт мягко покачала головой.
— Для одного дня достаточно, Джослин. Я думаю.
— Точно, — Джослин продолжала, — ты больше не человек, не так ли?
Колетт посмотрела в сторону.
— Не так ли?
— Нет.
— Ты... изменилась... до или после того, как у тебя появились дети Кристоса?
Колетт закрыла глаза и едва слышно прошептала:
— До.
Джослин опустилась на сиденье.
— Натаниэль должен сделать меня такой, как он?
— Это единственный путь, — подтвердила Колетт.
Джослин рассмеялась, почти истерично.
— Боже мой, он собирается превратить меня в вампира, — она вытерла слезу в уголке глаза и обхватила себя руками, пытаясь сдержать нахлынувшее внезапно веселье. — Хорошо, давай посмотрим, поняла ли я тебя верно: к концу Кровавой Луны я собираюсь проспать свои два дня беременности, а затем Натаниэль позовет наших не рождённых детей.... Интересно как? По сотовому? — она хихикнула. — Эй, я знаю, может быть, он просто напишет им с BlackBerry, — ее голос становился громче, как и ее истерический смех. — И все это, чтобы мы могли выплатить долг куче мертвых, обозленных женщин, прежде чем мы улетим в закат, как нечистые, кровососущие существа ночи — в комплекте с клыками и парой неживых детей. Я тебя правильно поняла, Колетт? — Джослин откинулась на скамейке, обхватив руками живот, и смеялась, пока не заболели бока.
Колетт нахмурилась.
— Не с парой неживых детей, Джослин, а красивых, прекрасных, и замечательных... если ты захочешь их. Детей, которые никогда не будут болеть или умирать. Которые будут любить и уважать тебя, вероятно, больше, чем стали бы твои человеческие дети... и конечно дольше... так как ты тоже будешь бессмертной. И да, тебе придется пройти через короткую беременность и совершенно безболезненные роды. И когда все будет сказано и сделано, ты спасешь жизнь невероятного мужчины... который с готовностью умрет за тебя. Того, кто никогда не будет обманывать тебя или изменять тебе. Того, кто будет любить твоих детей всем сердцем, жить для твоего счастья, и, вероятно, спасет тебя в ответ. Да, я бы сказала, что это повод для истерики.
Джослин наблюдала, как Колетт снова села на скамью рядом с ней. Она выглядела больше разочарованной, чем злой, в то время как они обе смотрели в окно в тишине. Через некоторое время она снова заговорила:
— Скажи, Джослин... я, по-твоему, похожа на нечистое, кровососущее ночное существо?
Джослин замерла. Неуверенная. И немного устыдившаяся.
Колетт отвернулась и подошла к маленькой встроенной полке за пределами кладовой. Она взяла тонкую, красиво оформленную рамку с картиной и принесла ее в уголок.
— Это Кейтаро и Серена Силивази со своими пятью детьми, — сказала она, вручая портрет Джослин. — Родители Натаниэля... его семья. Картина написана почти четыреста восемьдесят лет назад, — она указала на высокого, красивого молодого мужчину с ослепительной улыбкой и светящимися глазами, он стоял с левого края. — А это Шелби Силивази, младший брат Натаниэля. Тот, которого похоронили вчера, — она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Шелби был самым добрым существом, которое я когда-либо встречала, будь то человек или вампир. Он учил сноубордингу на горнолыжном курорте, а в свободное время давал частные уроки детям с ограниченными возможностями. Я не думаю, что когда-либо видела Шелби без улыбки на лице или слышала от него что-то плохое. У него была вся вечность впереди... — Колетт помолчала. — Просто подержи ее, Джослин. Посмотри на них. Реши для себя, монстры ли эти люди.