По обычаю, ему следовало отрубить голову и сжечь вместе с сердцем, но наказание Владимира было куда более жестким. Как пример для остальной части его рода. В нем оставили несколько капель крови, чтобы он ослаб, но жил. Затем Сыновья Джейдона проткнули его сердце, приковали к земле и окружили своими наиболее могущественными древними, удерживая на месте до восхода солнца.
Полностью открытая солнцу, плоть Владимира была сожжена до неузнаваемости, его нечистое сердце было выжжено из тела, пока он погибал так мучительно, как только мог заслужить Темный.
Темные продолжали рождать детей и проводить жертвоприношения, но, оставаясь трусами, прятались в тени и нападали только тогда, когда шанс быть пойманными становился слишком мал. Эти красные каньоны, со всеми их скрытыми лабиринтами и ущельями, располагались слишком близко к долине, которую делили люди Джейдона. Использовать их было равносильно самоубийству.
Натаниэль скрыл свое присутствие и поднялся в небо, полетев к каньонам, чтобы все узнать. В полете он осматривал местность.
Ночной воздух был прохладным, но небо — ясным. Луна бросала сияющие тени на землю. Пока Натаниэль грелся в лучах ее света, ему пришло в голову, что Скалистые горы совсем не похожи на горы его родины, родины, которую он помнил по редким визитам и давно прошедшим воспоминаниям.
В то время как Трансильванские горы простирались от устий рек Вишеу и Золотой Бистрицы до великой Среднедунайской равнины, Скалистые горы были расположены в западной части Северной Америки и простирались от Канады до Нью-Мексико. Восточный край Скалистых гор был заселен изгнанными из рода мужчинами, вынужденными уйти из Трансильванских Альп много веков назад по условию Проклятия Крови. В конце концов они расселились вдоль всего Передового хребта, построив прочное сообщество и нажив немалое богатство.
Натаниэль научился любить эту «новую» землю с ее огромными выступающими горными вершинами, устремляющимися к самым синим небесам. Он обожал бесконечные долины и леса, с их легкой весенней или летней погодой, и испытывал благоговение перед фиолетово-оранжевыми закатам.
Он никогда не уставал находить все новые водные каналы и реки с их бушующими белыми порогами, водопады, срывающиеся вниз с крутых скал, и сверкающие хрустальные озера, скрывающиеся глубоко в лесу.
Приблизившись к Долине Теней, он начал осматривать землю, простирающуюся внизу. Потомки короля Сакариаса первоначально поселились здесь примерно 2800 лет назад, разделив обширные горные хребты на два региона: все территории к западу от Красных каньонов были заселены Темными, потомками Джегера, а к востоку — потомками Джейдона.
Раскинувшаяся внизу долина была нейтральной территорией, связывающей эти два региона.
Когда Натаниэль замедлился, чтобы спуститься вниз, то увидел стройный силуэт женщины; она раскачивалась взад и вперед, как испуганный ребенок, стоя на коленях на земле.
Он рассеянно подумал о том, как она могла оказаться так близко к Красным каньонам. Она должна была почувствовать предупреждающий темный барьер, охраняющий этот регион; установленный детьми Джейдона, чтобы отпугивать людей, которые могли подобраться слишком близко.
Натаниэль приземлился, скрывшись в тени нескольких сосен, и с любопытством стал наблюдать за человеческой женщиной. Она была явно огорчена, ее узкие плечи сгорбились под тяжестью страданий, но не похоже, что ей угрожала опасность.
Честно говоря, Натаниэль был рад даже такому незначительному отвлечению от своего горя.
Он осторожно вышел из-за деревьев. Его взгляд сразу же встретился с её, чтобы спроецировать ощущение спокойствия.
— Привет, — сказал он тихо.
Глава 4
Джослин вздрогнула от испуга и вскрикнула, испытав сильнейшее потрясение, когда перед ней внезапно появился мужчина. Хотя он немедленно поднял обе руки ладонями вверх в вечном жесте мира, она не собиралась рисковать. Вскочила на ноги и, одним плавным движением достав свое оружие, взвела курок. Держа его прямо перед собой двумя руками, она медленно отступала назад, не спуская глаз с незнакомца.
— Не двигайся!
Высокий темный мужчина поднял руки еще выше, легкая теплая улыбка появилась на его лице.
— Сожалею, если я напугал Вас. Я слышал крик и подумал, что Вы нуждаетесь в помощи, — тембр его голоса был глубоким и очаровательным.
Джослин почувствовала, как ее тянет к нему, будто скрепку к магниту. Его голос — чистая поэзия, ласкающая саму душу, со слабым, почти средневековым акцентом.