Протянула Полуночница к дитяти когти длинные, что с иглами схожи, подняла в ладонях холодных и прошла прямиком к двери. Выбралась в ночь тёплую и прямиком к лесу. Ни к чему глаза людские, ни к чему уши, чтобы слышать, дело своё злобное делать станет. Вот уж лес перед ней вырос, дерева над головой возвышаются. Торопится Полуночница ребёнка забрать, да чурку бесчувственную обратно в кровать вложить.
На поляне остановилась. Лунный свет на лицо дитя падает. Открыла веки Горислава и личико скуксила. Не мать пред ней, злой кто-то. Смотрит Полуночница на дитя, головой вертит, занесла руку, вытянулись когти длинные, чтоб до самого сердца достать. Протыкают тряпки чёрные когти, знают дело своё, и кричит ребёнок ещё пуще прежнего, да токмо сычи в лесу своими речами ему отвечают.
- Уху-уху.
Сидят на суку, встрепенувшись, да слушают, как затихает всё. А потом, сорвавшись, летят добычу выискивать, шелестят крыльями над лесом ночным, пока луна им солнцем ярким кажется, и всё видать по округе.
Достали когти до сердца детского, сомкнулись вокруг того, сжали так, что не продохнуть. Бьётся бедное о прутья тёмные, выжить пытается, отстучать своё. Как сжимают когти ещё пуще, а потом рвут нитку, грабастая внутренности. Тянут за собой наверх, чтобы вытянуть то, что требуется. Светлое, невесомое, что в груди живёт и душою зовётся.
Замерло сердце, перестал младенчик криком исходиться, обмяк, застеклянели глаза. Глядит в небо тёмное, не моргнёт, а Полуночница знай своё – тащит. Вышли иглы из плоти детской, кулак плотно сжат, а в нём то, что человеком зовётся. Оставит себе душу людскую, а чурку бездушную вновь в колыбель положит, пущай над ней мать старается, взрастить пытается. Только нет роста тому, кто в когтях самой Полуночницы побывал.
Стряхнула белое да невесомое, что в ладони трепетало, упало оно на землю, духом бестелесным стало, чтобы бродить во тьме. И не видна будет ни матери, ни отцу, никому на свете. Станет меж миров хаживать во тьме, не в силах воротиться.
Нагнулась над ребёнком Полуночница, принюхалась, всё ли выбрала, всё ли высосала. Понесла обратно матери да в люльку уложила. И не станет ведать та, что не дитя своё взрастить пытается, а подменыша. И будет та в кровати лежать. Годы пройдут, а она всё так же глаза пялит, щёки надувает и кричит невнятным голосом, а уж не прибавила ни в весе, ни в росте.
И уж все кругом поймут, что Полуночница это приходила, токмо мать всё одно, от своего дитя не откажется, так и состарится, зыбку качая.
Глава 10
Имя разносилось по округе на разные голоса. Михайловский шёл молча, вглядываясь в кусты, но отчего-то его тянуло к лесу, будто точно знал, куда идти стоит. Позади переговаривались Егор и Арина, Макс бы с радостью свалил от этой парочки, да местность незнакомая, и всё же одно дело делают. Хотя отчего-то его не покидала уверенность, что ребёнок пропал не просто так.
- Где же твоя сестра, Веста? – всё же решил задать вопрос Макс.
- Вместе с остальными ищет девочку, - тут же отозвалась та. – Почему спрашиваешь?
- Просто интересно.
- Он говорит, - влез Лыков, - что она приходила к нему.
«Чёрт, Гошан, закрой рот. Вообще не вовремя влез со своим замечанием».
- Да? – вскинула красивые брови Арина, расплываясь в улыбке и словно удивляясь этому факту. – Надеюсь, она тебя ничем не обидела?
Игра в гляделки продолжалась пару секунд, но он понял, что Арина обо всём знает. Кажется, все вокруг знают об этом, кроме Лыкова, который и сейчас стоит, не до конца понимая, что эта блондинка затеяла какие-то непонятные игры и играет с ними.
- Дай телефон, - выхватил Макс у друга гаджет, направляясь в сторону леса. Ему показалось, будто он увидел, как мелькнуло что-то белое и невысокое.
- Женя, - наконец, впервые крикнул он, надеясь, что девочка отзовётся. Ему не повезло. Увеличив шаг, он уверенно подходил к стыку, где поле встречалось с деревьями. Фонарь освещал плохо, но могло и его не быть. Остановившись около чернеющих стволов, он обернулся, надеясь увидеть позади себя пару, но никого не было. Пусть валят, куда вздумается, без соплей разберётся. Он собрался с духом, прежде чем войти в незнакомый лес. Идиотизм, конечно, но кажется, это был ребёнок.