- Много их? - спросила Нали, задержавшись в дверях кузницы. - Тошно бегать и прятаться, как ворью. Если дадим им бой — не выстоим?
- Нет, их слишком много. Уходите, бегом! В двадцать первый зал, к Балину, - велел Кили, сосредоточенно оглядывая кузницу. Когда мимо него прошел Ори, он его остановил. - Поможешь мне?
Ори взглянул ему в лицо и очень серьезно кивнул.
- Что нужно делать?
Дождавшись, пока все выйдут из кузницы в коридор, Кили огляделся и, подобрав с пола, протянул Ори увесистый камень.
- Бросишь вон туда, когда я скажу.
Сам он, молясь, чтобы все получилось, вытащил из мешка одну из найденных в разгромленных жилых залах хлопушек. Если не сработает, и сам он, и Ори — покойники. Пол дрожал под близящимися шагами, на стенах соседнего коридора загорелось факельное пламя, хлынула вперед густая тень. Бросившись вперед, Кили пинком опрокинул на пол огромную чашу с кипящим маслом, в котором отпускали митрил. Горячая жидкость прозрачной пламенной волной хлынула по камням. Кили отступил назад в свой коридор, когда с другой стороны первые орки вошли в кузницу и, запалив фитиль хлопушки, швырнул им навстречу, а выверенный миг спустя, когда полыхнул золотым и багряным старый и чудом живой фейерверк и кузница обратилась горном, Ори метко швырнул свой камень. Грянув о звонкий бок чаши с водой, камень этот скинул ее с верстака. Шипение, треск и страшный многоголосый вой оглушающей бурей ударили по ушам. Все получилось.
Ори содрогнулся, то ли от ужаса, то ли от отвращения, и Кили, рванув его за рукав, бросился вслед за остальными. Пока пожженные орки не опомнились, нужно было убраться подальше.
Оказавшись на достаточном отдалении от погибшей кузни, Кили остановился и долго вслушивался в тишину позади: погони не было, даже барабаны глубоко внизу затихли. То ли орков было меньше, чем он думал, то ли их испугала масляная ловушка, но никто из кузницы не вышел и не преследовал их.
До двадцать первого зала Кили и Ори добрались, никого больше не встретив, но там их ожидали дурные вести.
- Они подошли тайком, десятка три, - морщась от боли в рассеченной щеке, рассказывал бледный Тильви, один из десятка остававшихся у ворот. - Те же, что в лесу были, у них приметная броня... Многих мы перестреляли на мосту, держались, покуда не кончились стрелы. Но у них тоже лучники были... Остальные еще там, должны удержаться, если к оркам помощь не подойдет.
Кили слушал его, чувствуя, как мучительно сжимается сердце. Прямо на глазах, стремительно и неостановимо, как загорается оброненный в огонь пергамент, их удачливый и славный поход обращался катастрофой. Еще вчера они считали себя победителями и хозяевами здесь, праздновали, ликовали, а теперь пытаются хотя бы просто уйти живыми.
- Поможем им! К мосту, давайте! - нетерпеливо воскликнул Гимли.
Кили обернулся к Балину, ожидая, что тот скажет.
- Если они захватят Восточные залы, мы окажемся между молотом и наковальней, - вымолвил тот, и тяжелая тень пригасила прежний молодой блеск в его глазах. - Сколько их с западной стороны - неизвестно. Может быть, мы выкурили их всех из их нор, затопив нижние горизонты, и можно было б сейчас и покончить с ними... Но пока мы не знаем, насколько их много. - Он замолк на мгновение и, решившись, договорил: - Уходим к Восточным воротам.
Оркам удалось перейти мост Дьюрина и пройти вглубь, но осталась их всего горстка, и схватка, вспыхнувшая в маленьком зале с обрушившейся колонной, была яростной и краткой. Вырвав меч из груди последней твари, Кили огляделся. Орки эти в самом деле были в такой же броне, щетинящейся гребнями стальных пластин на плечах и спине, как те, что напали на них в Лихолесье. Шли за ними от самого леса, выбирали лучшее время для удара? Или как-то сговорились с теми, кто уже таился в Казад Думе, и теперь молот сошелся с наковальней?
- Они поднялись оттуда, от озера, - сказал один из дозорных. - В сумерках на закате, шли по тени, мы не заметили их, пока поздно не стало…
Кили обернулся к остальным.
- Уходим, - сказал он, с трудом справившись с дрожью в голосе. Махал, столько жизней - и зря… - Проверим склоны - и уходим, если нет засады. Я пойду на разведку.
Балин отстранил ринувшегося было вперед Гимли и сказал коротко:
- Я с тобой.
Оставив остальных с Ойном за главного, они спустились от ворот к самому берегу Зеркального. Солнце заходило, в медных лучах его среди камней Кили несколько раз ловил взглядом тусклый отблеск брони на мертвых орочьих телах, прибитых к земле стрелами привратного дозора. Их было много, десятком своих жизней враг платил за гибель каждого павшего гнома, но любая цена все равно была слишком, преступно низкой.
- Как я вернусь, Балин? - не выдержав, прошептал Кили. - Как объясню их родным, почему я живой, а они остались здесь?
Балин взял его за плечо, и от этого старшего, любящего, отеческого жеста Кили задохнулся так, будто залпом глотал водку, сухой мучительный жар внутри опалил ему горло.
- Тебя не станут винить, потому как и не за что, - мягко сказал Балин. - Никто не знал, что нас ждет здесь. Я и сам ведь поверил, что все получилось. Что до решения твоего… Не знаю, примет ли Даин корону, он потому ведь и хороший вождь, что никогда не рвался быть им и пришел бы в Эребор королем, только если бы единственным был, у кого есть на то право. Но поговори с ним все равно. Потому что ты прав. Нельзя быть разом и хорошим королем, и хорошим парнем.
Улыбнувшись ему - тепло, по-прежнему тепло, как будто не было ничегошеньки между жизнью в Синих горах и этим мгновением, Балин отпустил его и зашагал дальше, цепко оглядывая склоны.
Что-то сверкнуло вдруг на другой стороне озера, и Кили, нахмурившись, всмотрелся в полумрак... Знакомо и страшно свистнуло совсем рядом — стрела, чудом мимо его головы. Кили инстинктивно бросился в сторону, спасаясь от следующего выстрела, и увидел, что Балин не двинулся с места. Не понимая еще, Кили крикнул ему что-то и только потом увидел против красного вечернего неба застывшую черную черту стрелы поперек его шеи.