- Что ты ищешь? - тихо спросила Тауриэль, до того безмолвно наблюдавшая.
- Она выбрала жить воином, похоронить ее нужно с оружием. У меня нет ничего, только секира.
Тауриэль вытянула из ножен кинжал и, подойдя, хотела было положить его мертвой на грудь, но не решилась и протянула оружие Гимли. Он смотрел на нее очень серьезно.
- Спасибо.
Он вложил эльфийский клинок под сложенные на груди мертвой руки и, поднявшись с колен, отступил. Третий их спутник - Гимли назвал его Ори - сидел по-прежнему неподвижно, и в глазах его Тауриэль видела сумрак. Сев подле него, Гимли с грубоватой лаской тряхнул его за плечо.
- Ладно тебе!.. Отомстим за парней и выйдем живыми, я верно говорю!
Ори взглянул на него, но ничего не ответил.
- Ты совсем не боишься, - сказала, не спросила Тауриэль.
Гимли легко мотнул головой.
- Нет. Толку-то? Да и мне другую смерть напророчили, не здесь.
- Напророчили?
- Мы перед походом гадали на алом. Роняешь на угли красные каплю крови и смотришь, как дым сложится.
- И ты умеешь читать эти знаки?
- Ойн умел, - Гимли взглянул на нее через дрожащий над костром воздух. - Я пытался за ним повторять. Хочешь, посмотрим, что тебе огонь скажет.
А ведь он пытается развлечь ее, вдруг поняла Тауриэль.
- Мне все равно про смерть. Я пришла за... для Кили.
- Ого, - протянул Гимли и взглянул на нее странно, как будто суеверно и благоговейно. -Два дня тому он и еще несколько остались прикрывать нас на той стороне, недалеко от ворот. Но не мог он там и погибнуть, это... глупо так было б.
- А то, что у ворот случилось, не глупо? - сквозь непонятный смех в горле прошептала Тауриэль.
- Он король, о королях Создатель заботится больше, чем о простых вояках. Силе есть только до силы дело.
Тауриэль не заметила, когда усталость оборвала в ней последнюю ниточку разума, и, только распахнув глаза в ответ на тихо окликавший ее голос, поняла, что спала.
- Уходим, - тихо сказал Гимли. - В западном коридоре шаги. Идут сюда.
Он подхватил за пояс Ори и удивительно тихо зашагал к дверям. Тауриэль последовала за ними. Пропустив ее вперед, Гимли закрыл за ними тяжелые створы.
Тауриэль не знала, сколько времени они шли в кромешной тьме, последними каплями жизни текли по пустым жилам страшного каменного трупа, в котором злобно колотилось чужое, черное сердце. Когда из черноты вокруг вдруг выступили очертания стен огромного зала, Тауриэль подумала, ей мерещится, когда Гимли сказал:
- Жилые залы впереди, а снаружи день.
Свет - неяркий, рассеянный, казавшийся осязаемым, как туман - источали будто сами стены вокруг. Тауриэль ошеломленно оглядывалась, против воли восхищенная, и Гимли, заметив, заговорил:
- Камень кругом отполирован и огранен так, что луч из световой шахты отражается от стены к стене. Там, где темные пятна — там наверняка раньше был хрусталь или вода текла, и зал этот сиял, как снег на солнце!..
Он не успел сказать ничего больше - впереди, за распахнутой в коридор остро угловатой аркой, грянули быстрые шаги. Тауриэль вскинула лук, Гимли толкнул Ори за колонну и перехватил секиру здоровой рукой. Приближавшихся было совсем немного, судя по звуку шагов, и еще прежде, чем они вступили в зал, Гимли опустил оружие и бросился навстречу, крикнув ей на ходу:
- Не враги!
Их было всего двое, но Тауриэль увидела только одного.
Темная трещина шрама рассекала его лицо, пыль и кровь так густо закрасили кожу, что она едва его узнала, а потом белым, чистым, как холодное тихое небо в разрыве меж тучами, открылась его улыбка - изможденно-горькая, но живая. Она услышала его неразборчивое восклицание, когда он разом обнял Гимли и Ори, и гримаса судорогой ударившей его боли исказила его черты, когда Гимли что-то сказал ему, а потом, подняв голову, он заметил ее.
Она не думала, как они встретятся, и не знала, каких слов ждет, но не тех, что услышала.
- Зачем ты пришла?.. - с мучительным отчаянием выдохнул Кили.
Тауриэль не успела ответить, только шагнула к нему, и будто от ее движения эхом яростно заколотилось внизу зловещее сердце-барабан, и многоногий топот хлынул в светлый зал из коридора за ее спиной.
- Бегом! - крикнул спутник Кили, и все они бросились прочь от настигающего противника, в темную бездну очередного коридора.
Остановились, когда грохот барабана стал тише, а потом и вовсе смолк. Тауриэль ощутила идущий от камней холод - рядом была стена - и, проведя рукой сквозь темноту, наткнулась на гладкую границу входной арки. Впереди что-то сухо треснуло, и маленький язычок пламени в руках одного из гномов выхватил из темноты несколько футов в стороны. Они были в небольшом многоугольном чертоге, на другой стороне его россыпью ступеней уходила вверх и вниз лестница, а черный мрак сочился мраком синим: здесь были световые шахты, и сквозь них ночь лилась в сухие каменные губы гор.
- Плохо, - коротко сказал незнакомый гном, пришедший с Кили. - Это домовые чертоги, второго выхода отсюда нет, мы как крысы в бочке здесь будем. Идем дальше!
- Здесь есть двери, - возразил Гимли. - Это лучше, чем ночевать с орками за голым порогом!
- Останемся здесь, - ответил Кили им обоим. - Нужно отдохнуть.
Голос его звучал безжизненно. Сколько же нужно отдыхать, лежать навзничь в тихих водах покоя и любви, чтобы высушенное сердце ожило, отмякло, снова забилось?