То, что Гимли ушел, Тауриэль поняла только по тому, что вокруг стало вновь непроглядно темно - он унес с собой факел. Они остались одни, она и Кили. Медленно Тауриэль вытянула руку, ища ощутить под ней надежный камень стен, но пальцы утонули в пустоте, а потом тронули жесткое железное полотно, и борозду ремня наискось от плеча через грудь, и шрам у него на лице, под жестко слепленными кровью волосами... Они не поняли, как оказались в объятиях друг друга. Оба были темнотой во мраке, Тауриэль не видела ничего, совсем слепая в этом чужом мире. Он зачерпнул ее из тьмы этой, как воду, и она ошеломленная, потрясенная чувствами, ощущала себя, свое рождавшееся из кокона темноты тело в его руках. Каменный пол обжег холодом колени, пальцы судорожно цеплялись и рвали прочь одежду - свою, его - и когда жадно метнувшиеся ладони ощутили сухой жар его нагой кожи, она сама дернула вверх свою рубаху, открывая свое невидимое, не знавшее ни взгляда, ни прикосновения тело.
Как волна покрывает берег…
Без сил для слов, для еще хоть движения, они не могли отпустить друг друга, остаться в тишине, и все прижимались губами друг к другу отчаянным бессловесным разговором. Тауриэль вздрагивала от любого движения, когда холод голых камней жалил беззащитно горячую кожу, и чувствовала, что он дрожит тоже и, как заколдованный, касается ее уха, бесконечно обводя пальцами острый его контур. И ей хотелось засмеяться, а лицо было мокрым от слез.
***
- У западных ворот в озере страшная тварь поселилась, - рассказывал Гимли. - Видно, прав Ори был, не орки здесь самое худшее, мы выгнали из-под гор своим взрывом нечто ужаснее. Я не знаю, что там сейчас творится, может, и ворот-то уже и нет. Идем на восток. Орки сами явились через Великие врата, конечно оставили стражу, но снаружи их наверняка нет, все здесь. Если пробьемся сквозь ворота - сможем уйти.
- До ворот еще добраться надо, - отрезал Грани. - Я понятия не имею, где мы и куда идти.
Кили провел рукой по колонне. Несколько черточек и вырубленные в камне руны.
- Я знаю, где мы, - сказал он.
- Может, попробовать седьмой горизонт? Чем дальше от дна, тем безопаснее, наверное.
- Сомневаюсь - орки наверняка поторопились удрать от потопа внизу, а значит, ушли на верхние уровни.
- Барабаны, - задумчиво пробормотал Кили. - Зачем они бьют в барабаны?
- Почем нам знать? Это орки! В башках у них так наср... - Гимли покосился на Тауриэль и поспешно исправился: - …напутано все, что причины искать толку нет. Может, им так шагать веселее, вот и бьют. Или просто нас запугивают. Или это у них сигнал о чем-то.
- В Великом лесу, когда владыка отправлялся охотиться, рог звучал часто, - сказала Тауриэль. - Трубят, чтобы сообщить о чем-то, и чтобы вернуть далеко ушедших собак.
- Рог и в битвах трубит, что с того-то?
- В битвах это весть или приказ. А они бьют в барабаны постоянно.
- Потому что это не битва, - перебил их Кили и повернулся к Тауриэль: - Чтобы вернуть собак, ты сказала? Барабаны все время бьют впереди нас, туда, куда мы идем - похоже, тот, кто бьет в них, тоже подзывает своих псов, вот только не со следа, а наоборот. Это охота. А охота - это развлечение. Они с самого начала знали, что нам не справиться с ними, а значит их много, очень много здесь, и они ждали нас, как дичь.
- Это не важно, - резко сказал Грани. - Нам все равно придется пойти навстречу.
Гимли согласно кивнул.
- С охотником справиться шансов больше, чем со сворой его псов. Вперед!
Проверили оружие и броню, бросили все, что больше не пригодится, поделили жалкие остатки припасов на случай, если вырваться за ворота удастся не всем. Недоплетенную кольчугу - лежавшая в мешке Гимли, она была единственным, что осталось у них от всех трудов Грора и его товарищей - отдали Тауриэль. Кили был уверен, она станет спорить, но нет, она безмолвно надела свирепо сверкающее митриловое кружево поверх своей небоевой одежды и наклонила голову, благодаря этой тишиной красноречивее любого слова.
Барабаны загрохотали, едва они успели пересечь соседний с их убежищем зал. Тауриэль не понимала, барабан ли это в самом деле, или топот сотен ног, или страшное биение огромных невидимых крыльев.
Узкий росчерк земной плоти по черному полотну пустоты: впереди был мост. Бегом они ринулись по нему, подняв над головами подхваченные на лестнице щиты. Стрелы цокали железными когтями о камни под их ногами, как будто сама морийская бездна гналась за ними страшным цепным зверем. От поступи близящегося ужаса дрожала земля, волнами судорожной рвоты металось внутри нее эхо этих шагов, голова кружилась, как от удара. Тауриэль пошатнулась и сорвалась бы с края моста, если бы Кили не удержал ее.
Они оказались в небольшом зале с полуобрушившимся сводом, откуда запорошенная каменными обломками лестница вела наверх. А там, дальше, живым румянцем дневного света оживал камень. Ворота, и ясный светлый день за ними. Они добрались! За спинами их разливалось по коридору огненное зарево, исступленно грохотали барабаны где-то прямо под ними, и Мория гудела и сотрясалась в медленном и неотвратимом ритме близящихся шагов… Гончая стая, созванная сюда голосом этих охотничьих барабанов - Кили догадался, кто же это был.
Он остановился у подножия заваленной каменными обломками лестницы.
- Идите вперед, скорее!
Тауриэль замерла на ступеньке подле него, а Гимли, задыхаясь от бега, выдохнул:
- А ты?
- Я за вами. Уходите, быстро!
Барабаны вдруг стихли, в их зове больше не было нужды, преследователь увидел уже свою добычу. Оцепенев, Кили смотрел на то, что перешло мост и теперь приближалось к нему. Черно-алый одетый обугленными тенями силуэт, пылающая тьма - ничто и смерть, все кругом в ничто обращающая. Мощь этого чудовища стискивала его голову, как орех меж каменными своими ладонями. Он умрет, не сумев даже коснуться этого врага. Ни одной стрелы у него не было больше, ни гром-камней, ни клинка из белой серебряной стали, ничего, кроме трех друзей и любимой девы за спиной, которые сгорят в этом страшном огне, если он ничего не сделает.
«Я никого бы не спас, я бы просто умер с вами вместе».