Кузнец нанес первый удар - горизонтальный, на уровне шеи, и такой же яростно-стремительный, как тот, которым он развалил железную полосу несколько дней назад. Клинок из божественного металла почти не замедлил движения, рассекая железный панцирь, плоть и кости. Какие-то доли секунды увенчанная шлемом голова и правый наплечник тарконца оставались на положенных местах; потом тело врага рухнуло на пол, заливая дубовые доски кровью из ужасной раны.
Тедрик понял, что нет нужды вкладывать столько сил в каждый выпад; все равно, никто не сможет долго противостоять ему. Поэтому следующим ударом, нанесенным сверху вниз, он рассек своего противника только до подбородка, хотя сумел бы развалить его тело надвое. Затем, возвратным движением меча снизу вверх, он смахнул голову третьему наемнику и скосил глаза направо, на статую Ллосира. Пустые глаза бронзового истукана словно ожили; казалось, он одобрительно ухмыляется, глядя на побоище. Тедрик, вдохновленный первым успехом, шагнул вперед,
Он быстро сообразил, что ответные удары, нацеленные в голову, шею и грудь, бессильны перед его защитным вооружением. Пожалуй, его беспокоил только грохот. Не первый год он ковал кирасы и шлемы, набирал звенья кольчуг, гнул налокотники и поножи, достигнув в своем деле высшего мастерства. Его шлем, глубокий, опирающийся на плечи, был подбит многими слоями мягкой кожи - так же, как и панцирь, защищавший плечи и грудь. Ему пришлось несколько пожертвовать мобильностью - он не мог свободно вертеть головой - зато силу любого удара по шлему принимали на себя его могучие плечи.
Оружие наемников скользило по доспехам Тедрика, не оставляя ни вмятин, ни царапин. Гнулись и ломались мечи, со звоном отскакивали боевые молоты и секиры; копья, словно наткнувшись на каменную стену, отлетали назад. С полдюжины трупов уже устилали пол, однако атакующие постепенно продвигались вперед. Хотя каждый удар кузнеца уносил жизнь врага, шаг за шагом его оттесняли к ступеням лестницы.
Но вот, наконец, случилось то, чего он ждал, на что надеялся: облаченный в бронзовые доспехи жрец показался в тылу наемников. Слуга Сарпедиона смотрел куда-то за спину Тедрику, делая повелительные знаки руками; он даже не пытался скрыть эти жесты. Несомненно, жрец разделил свои силы и послал часть тарконцев обходным путем на второй этаж, чтобы зажать непокорного богохульника между двумя группами; и сейчас, стоя за поредевшим строем своих солдат, он наблюдал, как захлопнется ловушка. Верный тактический ход, если бы дело касалось одного кузнеца. И, согласно древним историческим хроникам, он был смят, пленен, подвергнут жутким пыткам, а затем расстался с жизнью на жертвенном алтаре. Однако сейчас за плечами бунтовщика смутной тенью маячил призрак Скандоса-Ллосира, и сам он, в бронзовом обличье, подпирал стену, наблюдая за битвой. Иная ситуация, иная расстановка сил, иной результат; темпоральный баланс был нарушен, хронолиния изменилась, история Ломарры - ас ней и всего мира - пошла по другому пути.
Тедрик, словно отступающий перед волчьей стаей тигр, быстро взлетел на три ступеньки; сзади, гремя доспехами, уже спускались тарконцы. Он присел и, напрягая ноги, прыгнул - вперед и вверх. Двести тридцать фунтов живого веса и почти сто фунтов покрывавшей кузнеца стали рухнули на врагов; на ногах не устоял никто.
Но первым вскочил Тедрик. Он рванулся к жрецу, поднимая меч; он размахнулся и ударил - ударил со всей чудовищной силой, помноженной на скорость его прыжка, ударил так, будто перед ним стоял сам ненавистный Сарпедион. Свистнула стремительная сталь, и слуга божий мешком рухнул на пол.
Кузнец наступил ногой на залитый кровью бронзовый панцирь и повернулся к солдатам. Ужас был написан на их лицах; они колебались, словно ждали чего-то приказа, грома небесного или иного знамения свыше. - Не двигаться! - проревел Тедрик, угрожая мечом.
- Но... но... ты должен... должен умереть... - заикаясь, с гортанным акцентом пробормотал сержант наемников; его люди, опустив оружие, толпились сзади. - Ты убил святого жреца... Страшный грех! И великий Сарпедион должен... должен поразить тебя...
- Я не похож на труп, верно? И нахожусь пока что в здравом уме! - Тедрик издевательски усмехнулся. - Твой Сарпедион, бог-кровопийца, - ничтожество, пустой горшок перед грозным ликом моего нового бога! - Он простер левую руку к бронзовому идолу. - Вот Ллосир, который защищает и ведет меня! Наступит день, когда с его помощью я прикончу твоего мерзкого демона и пошлю его обратно в преисподнюю, откуда он вылез!
Тарконцы отшатнулись, потрясенные удивлением и страхом. Но великий бог молчал; возможно, потому, что его кровавое Око взирало сейчас на другую половину мира. Или же он на самом деле был бессилен перед бронзовым исполином, что высился у стены и так грозно взирал на врагов кузнеца?
- Я хочу спросить тебя, парень, тебя и твоих людей, - продолжал Тедрик, почувствовав замешательство сержанта. - Вы сражаетесь за плату или из любви к дракам? Может быть, Сарпедион и эта падаль, - он ткнул ногой труп жреца, - вам дороже собственной печени?
Только неясное ворчание раздалось в ответ, но и этого было достаточно; наемники не хотели встревать в распрю богов.
- Я не просил вас сражаться со мной, и не я первый поднял меч, - голос Тедрика глухо звучал из-под забрала шлема. - Это Сарпедион и его лживые слуги заплатили вам смертью вместо золота. Но я обещаю, что завтра все они будут мертвы - мертвы еще до заката солнца! И я не советую вам сражаться, пока неизвестно, кто и как заплатит. Разве вы хотите, чтобы вас раскололи напополам как поленья - вроде тех парней, до которых добрался мой меч! - Он повел вокруг себя сверкающим клинком и закончил: - Впрочем, я готов продолжать, пока есть желающие познакомиться поближе с божественным оружием, которое Ллосир вложил в мои руки.
Желающих, однако, не оказалось.
6
Лаборатория Скандоса в горах Ампассера, семь часов вечера.
В просторном зале с широкими окнами, смотревшими на восток, в сторону бескрайних равнин Мидвела, и на запад, на перевал и громоздившиеся за ним остроконечные пики в ледяных шапках, собрались пятеро. Скандос и молодой Фурмин, на правах хозяев, устроились на металлических табуретах с вращающимися сиденьями у пульта хроноскопа, рядом с его мерцающим круглым экраном, похожим на гигантский птичий глаз; гости расположились напротив, в удобных креслах около небольшого низкого стола. На нем дымились чашки с ароматным напитком и холодно поблескивали хрустальные бокалы. Скандос, наклонив бутыль из темного стекла, осторожно наполнил их.