— Встань, — резко приказал Беннинг и занял место пилота.
Его руки легли на клавиши панели управления. Он чувствовал, как в памяти всплывает прошлое… умершие навыки, позабытые знания, потерянное умение — все возвращалось к нему. Его пальцы ожили, ощущая каждую клавишу — словно сердце огромного корабля внезапно дрогнуло и сильно, мерно забилось под его ладонями.
Он знал, что делать, он снова стал Валькаром. Он опять был молод и на бешеной скорости вел свой корабль меж пылающих солнц Геркулеса, мчался через туманность Ориона, исследовал дикие, опасные миры… Все, что годы тренировок дали ему, — хладнокровие и мгновенную реакцию, способность выбирать единственно верное решение — все вернулось… Все, чему он учился, чтобы когда-нибудь попасть сюда и…
Нет! Не думай об этом! Веди корабль вперед! Сохрани его! На тебе долг, и время умирать еще не пришло. Твоя смерть охранит настоящее, но не будущее. Валькары создали это, и их древний долг — на тебе.
И к тому же, здесь Терения. Ты отвечаешь и за ее жизнь!
Сохрани корабль! Веди его вперед!
«Звездное пламя» мчался вперед — крошечная пылинка, устремившаяся в горнило Скопления. Там, вдали, за звездами на границе скопления, корабли имперских сил замедлили ход и неподвижно повисли в пустоте. В сотнях командных рубок сотни капитанов бессильно наблюдали, как маленькая блестка уходит с экранов их радаров, теряясь в звездном водовороте.
Под руками Беннинга — под руками Валькара — напряжение силового поля, что создавали двигатели крейсера, то нарастало, то уменьшалось, непрерывно компенсируя притяжение чудовищных светил, пылавших зелеными, красными, золотыми огнями, кружившихся в диком танце за иллюминаторами. Лишь пульсация генераторов и биение человеческих сердец нарушали тишину; корабль плыл в гравитационных потоках, как листок в стремнине меж огромных зловещих скал, грозивших размолоть его в пыль.
Постепенно звезды смещались, редели и перед ними открывался провал тьмы — черное облако, глубоко врезавшееся в середину скопления.
Валькар вспоминал. Трехмерные координаты с поправкой на время, на миновавшие девяносто тысячелетий… Повороты по спирали, отходы назад — сложная паутина окольного пути в скоплении, каждый шаг которого навсегда отпечатался в его памяти…
Он слышал, как Рольф пробурчал:
— Понятно, почему никто до сих пор не проник сюда! Даже просто войти в скопление — самоубийство, а путешествовать в нем — самоубийство вдвойне!
Корабль вышел к дальней границе темного провала; новые солнца вставали впереди, и среди них — тройная звезда, красный гигант с двумя спутниками, изумрудно-зеленым и сапфирово-синим. А там, за тройной звездой, — желтое солнце.
«… только приближайся с зенита, иначе пыль изрешетит твой корабль…»
Звезда типа G при нормальных условиях должна иметь по крайней мере одну планету земного типа. И такая планета вращалась вокруг желтого светила. Беннинг направил к ней корабль, размышляя о жестокой иронии случая, — эта звезда, затерявшаяся в глубинах страшного скопления, так напоминала Солнце, а зеленая планета, плывущая вокруг своего светила, была так похожа на Землю…
Корабль погружался в атмосферу, как камень в воду; под ним проплывала поверхность планеты, ощетинившаяся горными пиками.
Скалистый хребет остался позади. Сразу за ним раскинулось древнее плато, стабильная геологическая формация — настолько, насколько вообще что-нибудь может быть стабильным в этой изменчивой Вселенной. Плато было ровным и пустым, а в центре его стояло сооружение.
Беннинг посадил крейсер рядом с ним. Он чувствовал себя старым, как время, и таким же усталым. Искра всеобщего возбуждения пробежала по кораблю, послышались взволнованные голоса людей, избежавших гибели. Бехрент, Рольф, техники, офицеры столпились вокруг Беннинга. Он поднялся, встряхнул головой и жестом велел очистить путь. Рольф начал что-то выкрикивать, лицо его светилось торжеством, но Беннинг посмотрел на гиганта, и тот умолк.
— Возьми Джоммо и Терению, — приказал ему Беннинг. — Они проделали долгий путь и имеют право увидеть его конец. Он повернулся и пошел в одиночестве по коридору к воздушному шлюзу — в одиночестве, не считая своей двойной тени, — обоих арраков. Он приказал открыть люк и шагнул наружу, вдохнув свежий воздух девственного мира — мира, где никогда не появлялся человек.