Но в прихожей прозвенел звонок, и она весело метнулась к дверям, распахнула их, на пороге стоял немолодой мужчина с широкими плечами и седеющей головой. Он посмотрел ей в лицо, помолчал и сказал:
— Здравствуй, Надя. Я следователь Сорин Всеволод Иванович… Можно войти?
— Да, конечно, — слегка обмерев, сказала Надя.
Он прошел в комнату и грузно опустился на стул.
— Я с плохими вестями, девочка… Соберись с силами. Твоя подруга Лактионова Дарья Васильевна, которую ты знала как Джина, погибла.
— Что? — не поняла Надя.
— Погибла, — повторил Сорин. — Она убита сегодня около фирмы «Граммофон». Тяжело ранен и Афанасий Горяев, ты знала такого?
— Да… Конечно. Но почему, за что?
— Вот в этом и будем разбираться. Соберись спокойно и поедем со мной. Никаких вещей не бери, к вечеру ты вернешься… Поедем, я отдам тебе твою кассету.
— Но Джина! Я…
— Ей ты уже ничем не поможешь.
С утра зарядил дождь. Сорин долго сидел в кабинете без дела, телефон молчал, а он раздумывал, вызвать ли злодея сюда, в прокуратуру, или идти с визитом самому. И тот, и другой вариант были полностью безнадежны с точки зрения наказания и результативного допроса. Следовало установить истину хотя бы для себя, для дела. И потому лучше было идти сражаться на чужой территории.
Он снял с гвоздя плащ, надел кепку и покинул кабинет.
Идти через центр Москвы было недалеко. Сорин прошел по Тверскому, свернул в проулок и на миг приостановился у широких дверей, около которых на стене сверкала бронзовая доска.
«Туристическое агентство «Тур Вселенная».
Он миновал просторный холл, кивнув швейцару.
— К начальству.
В приемной секретарша вскинула на него требовательный взгляд, чтобы долго не рассуждать, он сунул ей под напудренный нос свое удостоверение и сказал размеренно:
— Скажите вашей руководительнице, чтоб за минуту всех выгнала из кабинета. У меня к ней разговор.
— Но президент фирмы господин Локтев сегодня…
— А мне не нужен фальшивый президент. Я сказал — руководительница. Настоящая.
Секретарша упруго взлетела с кресла, кинулась за кожаные двери, и через десяток секунд оттуда вышли трое недоумевающих людей, а секретарша удивленно пригласила Сорина.
— Вас ждут.
Сорин вошел в просторный кабинет и сказал апатично:
— Добрый день, Светлана Дмитриевна, хотя день дождливый и совсем недобрый.
— Здравствуйте, — сдержанно ответила Локтева, помолчала, указала рукой на кресло. — Чем обязана?
— Ничем, — повел головой Сорин и сел.
Словно забыв про цель прихода и свою собеседницу, он оглянулся, оценивая красоту интерьера. Кабинет был под стать хозяйке — вызывающе респектабельный, строгий, в меру яркий. На стене, за креслом Локтевой, висело ее собственное рекламное изображение, текст звал в круизы, а сама Локтева зазывно улыбалась из-под полей белой шляпы с павлиньим черно-серебристым пером.
— Давно делали плакатик? — равнодушно спросил Сорин.
— В апреле, — ровным голосом ответила Локтева.
— Понятно, — ответил Сорин.
— Простите, но мне не ясно, что вам понятно.
— Да мне тоже, Светлана Дмитриевна. Вы закуривайте. Разговорчик будет пустячный, недолгий и, к сожалению, совершенно безрезультатный.
— Тогда зачем он? — улыбнулась она.
— Чтобы вам стало страшно, — так же вяло сказал Сорин. — Чтобы вы всю оставшуюся жизнь тряслись от страха, чтобы у вас мальчики кровавые в глазах мерещились каждую ночь.
— Мальчики? — с усмешкой спросила она.
— Не совсем так. Княжина мальчиком не назовешь. И Джина тоже за мальчика не сойдет. Кстати, ваша сестра Анна уже…
— Да, — резко ответила она. — У Анны нервный срыв, и сейчас она в санатории.
— Правильно. А мама — тоже на излечении, во Франции?
— Если вам все известно, то вы попросту требуете подтверждения?
— Быть может. Я сам не знаю, чего пришел от вас требовать. Ждать, что вы сознаетесь в преступлениях, — дело безнадежное. Прижать вас по-настоящему к стенке я, сразу честно скажу, не могу. Я с вами ничего не могу поделать, потому что как депутат Госдумы вы надежно защищены Депутатской Неприкосновенностью. Вас правосудию не отдадут, как не отдали никого. Так что не напрягайтесь, расслабьтесь, поговорим спокойно.
— Но все-таки, давайте покороче.
— Можно и покороче, Светлана Дмитриевна. Коль скоро вы сознаваться ни в чем не будете, то я скажу вам, что вы, на мой взгляд, совершили.
— Во-первых, насколько я понимаю, вы обвиняете меня в том, что я убила Княжина, — спокойно сказала Локтева.
— Да. Не своими руками, понятно. Но вы привели к нему убийц. Привели, и он вам открыл, а может, у вас был ключ от квартиры, ведь Княжин имел привычку раздаривать эти ключи близким людям. Княжин вам верил, и потому вам удалось без труда напоить его вином с наркотиком. Когда он потерял рассудок, вы впустили убийц. Потом вы ушли. Быть может, вы ночевали в квартире матери. Мама или вы сами заметили, как к Княжину пришли «Мятежники». Это сыграло вам на руку. Вы составили письмо, чтобы нацелить нас на этих ребят. Мама хотела это скрыть, и письмо вам пришлось писать самой.
— Ничего не понимаю, — весело сказала Локтева.
— Разумеется.
— Но зачем мне нужны эти деяния, Всеволод Иванович?
— Причин, Светлана Дмитриевна, две. И обе весомые. На первой настаивает сотрудник уголовного розыска майор Володин, вторая версия — моя. Выбирайте любую.
— Начнем с майора. Выпить не хотите? — кокетливо спросила она.
— Да нет. Я человек широких взглядов, но с уголовниками все- таки не пью.
— Вот как? Я уже уголовница? А презумпция невиновности? По-моему, только суд может меня объявить уголовницей.
— Вы правы, — согласился Сорин. — По такому случаю выпьем. Водка у вас есть?
— Найдем.
Она легко поднялась, нажала на невидимую кнопку, стенка серванта отошла в сторону, открыв небольшой бар, Локтева извлекла бутылку водки и два бокала.
— По полной? — деловито спросила она.
— Чего уж нам мелочиться. Лей до краев.
Она налила недрогнувшей рукой и взяла свой бокал.
— Будьте здоровы.
— М-м… Ну, ладно, будьте здоровы. Быть может, когда-нибудь я и увижу вас на скамье подсудимых.
— Мечтать не вредно. Итак — версия майора?
— Версия майора исходит из его характера. Он считает, что вы узнали, что тайно опекаемая вами сестра, делая свою эстрадную карьеру, помимо вашей воли вступила в деловые отношения с Княжиным. Его методы работы вы знали хорошо с детства. Он был жулик и мафиози средней руки. Без размаха. А тут еще прошел слух, что Княжин болен СПИДом. И вы испугались за сестру. Деньги на заказное убийство у вас есть, и исполнение его было лишь делом техники. Такова локальная версия. Майор Володин прав?
— Интересно послушать вашу. Майорская не блещет тонкостью и… И действительно мелкомасштабна.
— Моя тоже грубовата. Княжин, его друг Тофик и вы сцепились, как волки, стремясь установить контроль над фирмой «Граммофон XXI век». Княжина фирма выгнала, он все-таки был замазанным человеком. Тофика вам, Светлана Дмитриевна, пришлось тоже убирать. Но Агафонский все равно упрямился, и, чтобы его припугнуть, вы же организовали обстрел фирмы из гранатомета. Грубоватая работа, следует признать.
— Это вам Агафонский все так рассказал? — рассмеялась она.
— Нет. Агафонский уже запуган и в этом не признавался.
— Да вы понимаете, что я не могу руководить студией грамзаписи?! Мне запрещает такое совмещение закон! Я член Думы!
— Вы бы ввели в студию своего мужа. Он же руководит этим агентством. Хотя все утверждают, что ничего не смыслит в деле. Руководите вы.
— Да зачем мне этот «Граммофон»? Я политик! Член Госдумы.