Постепенно «пение» Черкашиной переросло в омерзительный сиплый вой. Прошло несколько минут. Неожиданно биоэнергетик замолчала, торопливо развязала мешок, вытащила оттуда крепко связанного, извивающегося котенка, безжалостно перерезала ему горло ритуальным кинжалом, выдавила кровь несчастного существа в серебряную чашу и отхлебнула глоток.
– О сатана! – заверещала она. – Я принесла тебе жертву! Яви мне милость свою! Дай знак!!!
Под потолком сверкнула молния, пол завибрировал, свечи нещадно закоптили, а прямо из стены выступил огромного роста темнокожий мужчина с правильными, но необычайно злыми чертами лица.
– Великий!!! Ты здесь!!! Я безумно счастлива!!! – ведьма распростерлась ниц.
Темный издевательски рассмеялся. Гулкие раскаты сатанинского хохота больно долбили по барабанным перепонкам биоэнергетика. Из ушей Эммы потекла кровь, рот разинулся в беззвучном крике. Чаша выпала из ослабевших рук, и ее содержимое растеклось по пентаграмме бесформенной лужей. Наконец нечистый дух успокоился.
– Курица безмозглая! – презрительно пробасил он. – Жертву принесла, видите ли! Милость явить просит! Что ж, «милость» ты заслужила. В озере огненном[6]. Гы! Гы! Гы! Там у меня уйма таких, как ты, варится!!! Живая уха из людишек. Орут – аж заслушаешься!!! И главное – Бог вам уже не поможет!!! Ведь вы отреклись от Него, предались мне душой и телом… Впрочем, хватит болтать попусту. Итак, дальнейшая вечная участь теперь тебе известна. Предвкушай, дура! Но сперва развлечемся здесь, на Земле. Люблю, понимаешь, забавные зрелища!
«Темный» небрежно щелкнул пальцами, и в комнате появились три серые фигуры с красными глазами без зрачков.
– Займитесь бабенкой, – прорычал дьявол, плотоядно потирая ладони.
С торжествующим гортанным гыканьем «серые» кинулись на оцепеневшую от ужаса колдунью…
Успевшего задремать Алексея Васильевича внезапно разбудили пронзительные, исполненные чудовищной мукой крики, доносящиеся с четвертого этажа. Прислушавшись, он с большим трудом опознал голос Эммы. Генерального продюсера буквально подбросило на кровати. По телу заструился ледяной пот.
– Охрана! Охрана! – заполошно закудахтал коммерсант. На зов прибежали Вова с Жорой. (Коля по-прежнему сторожил банкетный зал.)
– Т-там! Н-наверху! – толстым дрожащим пальцем Дергачев указал на потолок.
– Мы слышали, – мрачно пробормотали мордовороты. Неожиданно крики прекратились.
– Надо сходить туда, проверить, в чем дело, – после длительной паузы предложил Вова.
– Н-надо! – дрожа щеками, согласился Алексей Васильевич.
– А стоит ли?! – усомнился Жора.
– Если бздишь, спрячься в платяном шкафу. Да памперсы поменять не забудь! – По губам Вовы скользнула пренебрежительная усмешка.
– Идемте, ребята! – опомнившийся генеральный продюсер поднялся с кровати. – Может, ничего особенного не случилось, а Эммины крики просто финальная часть проводимого ею магического ритуала?!
– Тогда тем более нам незачем суетиться! – резонно заметил Жора.
– Не сметь пререкаться! – разозлился задетый за живое буржуа. – Забыли, кто здесь хозяин?! Нет?! Ну то-то же! За мной! Ша-а-агом, марш!!.
Дверь в комнату оказалась запертой изнутри.
– Эммочка, любимая, открывай! – умильно позвал Алексей Васильевич.
В ответ не донеслось ни звука. На многократный стук тоже никто не откликнулся.
– Ломайте! – вновь покрываясь холодной испариной, прошептал Дергачев.
Прочная дверь сопротивлялась долго и когда, в конце концов, поддалась – взорам людей предстала кошмарная картина. Все помещение обильно покрывали потеки свежей, несвернувшейся крови. В центре пентаграммы животом вниз лежала голая Черкашина с вывернутой на сто восемьдесят градусов шеей. Вылезшие из орбит глаза безумно таращились в потолок. Руки-ноги у госпожи биоэнергетика отсутствовали. Вырванные с мясом из суставов, они были аккуратно разложены возле четырех потухших курильниц. В заду Эммы Арнольдовны торчал давешний ритуальный кинжал с надетой на рукоятку серебряной чашей. Скомканная разодранная одежда покойницы валялась у зарешеченного окна, рядом с измочаленным тельцем мертвого котенка. В воздухе ощущались резкие запахи серы и разрытой могилы. Отовсюду веяло жутью. На противоположной от входа стене виднелась большая, выполненная кровью надпись: «Скоро заберу остальных. Привет от Светоносного Люцифера».
Коммерсант и телохранители застыли в ужасе. Никто из них не мог вымолвить ни слова. Прошло примерно секунд тридцать. И тут произошло нечто совсем запредельное. Изуродованный обрубок госпожи биоэнергетика начал плавно подниматься вверх.
– И-и-и!!! – пронзительно завизжал Дергачев, кубарем скатываясь вниз по лестнице. Вышедшие из ступора охранники шумно ломанулись вслед за шефом…
Глава 3
Там же.
Полчаса спустя
Весть о трагической участи, постигшей режиссера-постановщика, вихрем разнеслась среди членов съемочной группы. Поначалу почти все ринулись звонить (кто в милицию, кто в Службу спасения, кто друзьям). Однако, как выяснилось, ни один из телефонов в здании не работал. (Хотя накануне вечером связь была в полном порядке.) Более того, мобильники тоже почему-то отключились, превратившись в немые, бесполезные куски пластика.
Паника забушевала с удвоенной силой. «Солисткой» в общем истерическом хоре (взамен охрипшей Татьяны Голимовой) теперь выступала художник по костюмам Алла Марковна Хайкина – толстая дама преклонного возраста с черными вьющимися волосами и маслянистыми глазами навыкате.
– Погибли! Пропали! Вей! Вей! – тряся отвисшими до пупа грудями, голосила она. – Дергачев, сволочь, это ты во всем виноват!!! Немедленно выпусти нас отсюда!!! Иначе я обращусь в суд, к правозащитникам, во Всемирный еврейский конгресс!!! Тебя, гада, в порошок сотрут!!!
– Да убирайся к черту, жирная тварь! – сказал незаметно подошедший к скандалистке охранник Вова, пожалуй, единственный из присутствующих сохранивший остатки самообладания. – Видишь, проход открыт. Колька смылся в неизвестном направлении. Перетрусил, щенок, оружие бросил! Ну да шут с ним! Короче – путь свободен. Проваливай, стервоза!!!
Подобрав юбки, Алла с непостижимой для ее туши скоростью понеслась к дверям. За ней вприпрыжку поскакал «оборотень» Рудин. Остальные по непонятной причине смутились, замешкались, не торопились покидать помещение.
– Чего же вы не пользуетесь дарованной вам свободой?! – ехидно поинтересовался Вова. – Не орете даже! Глотки надорвали или перевоспитались резко?!
Актеры и технический персонал уныло безмолвствовали. Охранник изготовился продолжить обличительную речь и… осекся, прикусив язык. Со двора донесся страшный вопль Хайкиной, а спустя секунд тридцать в зал вернулась Алла: смертельно бледная, с выпученными глазами, в заляпанной кровью одежде, с головой Эрнеста на вытянутых руках. Художник по костюмам беззвучно хлопала широко разинутым, златозубым ртом, потом закачалась и без сознания повалилась на пол. Голова Рудина прокатилась вдоль стола, остановилась у ног Пузырева и подмигнула Игорю мутным мертвым глазом. Главный герой триллера схватился за сердце, шумно нагадил в штаны и заголосил похлеще любой базарной торговки. Инга Литвинова снова обмочилась…
Очередью в потолок охранник Вова заставил умолкнуть визгливо-истеричный хор (голова Рудина окончательно доконала присутствующих). Доктор Холодцов, повинуясь грубому тычку автоматного дула, откачал госпожу Хайкину при помощи нашатыря, а трясущийся в ознобе, но все-таки относительно вменяемый Дергачев приступил к допросу. Из путаных, сбивчивых реплик художника по костюмам постепенно вырисовывалась следующая картина. Едва Хайкина с Рудиным отошли от особняка шагов на пятнадцать, их окружили непонятно откуда взявшиеся призрачные серые фигуры со светящимися в темноте рубиновыми глазами.
6
Сатанисты напрасно ожидают какой-либо благодарности от злейшего врага рода человеческого. Бесы и друг друга-то ненавидят, а уж людей тем паче. Всех без исключения! Своих же слуг они в придачу глубоко презирают и мучают их в загробном мире с особо изощренным садизмом. Гораздо больше, нежели всех прочих грешников. (О том, куда именно попадают после смерти дьяволопоклонники, см.: Откровение святого Иоанна Богослова, 21:8; Воробьевский Юрий. Точка Омега. М., 1999. С. 193.)