Петров вздыхал и уныло соглашался:
--Успех не помешал бы. Только скорее всего не видать мне его. Если честно, то в этом деле я никто, слабак. Всю службу провел в органах надзора: то административного, то технического. При дежурной части какое-то время подвизался. Выправки мне не занимать - сам знаешь. Это в последнее время я пузцо отрастил маленько. А развлекать проверяющих вы, Сережа, с женой мне сами помогали. По службе поднялся, только оперативных навыков я так и не приобрел. А в этом деле особый нюх нужен.
Его мысли снова вернулись к исчезнувшему водителю:
--Вот где он может скрываться этот Ларионов? Золото наверняка с собой таскает.
--А Витька Самохин тоже хорош. Не мог разглядеть стрелявшего. Ехал-то с включенными фарами. Да и дело к утру уже шло,- поддержал разговор Ликунов. - Теперь и вовсе разболелся. Что ни говори, три пули схлопотать уже само по себе не мало. А тут еще и кость задело.
Петров от последних слов встрепенулся:
--Как три пули? Ты же при осмотре говорил о двух. И в протоколе так отражено.
--Третью рану обнаружили уже в больнице. В районе пояса пуля зацепила малость боковую мышцу. Даже сам Самохин в горячке этого не почувствовал. На общую картину третья рана никак не влияет.
--Еще как влияет! -вскричал Петров. Казалось,он моментально протрезвел.- Если Самохин, как он уверяет, сидел во время стрельбы в машине, то пуля никак не могла попасть ему ниже грудной клетки.
Никиту Ивановича охватило такое сильное возбуждение, что он не смог усидеть за столиком. Стал прохаживаться взад-вперед, постоянно повторяя:
--Нет, тут что-то не так!
Подошел к столику, налил себе полную рюмку и, не дожидаясь товарища, залпом выпил.
--Что-то Самохин не договаривает! Но что? Завтра обязательно допрошу его еще раз. Вытрясу с него правду.
* * *
Спал Петров неспокойно. С другом они разошлись по домам ближе к полуночи. Попробовал было прилечь к жене в нагретую постель, но Лена его отшила. Расстроившись, пошел на кухню и добавил еще пару рюмок водки. Укладываясь спать на диване, засмотрелся на жену. Она раскинулась на постели под одной простыней, которая при оранжевом ночнике только эротичнее подчеркивала все изгибы тела молодой женщины. И Никита не выдержал, сделал еще одну попытку утолить страсть, которую пробудила в нем спящая жена. К его удовольствию Лена на этот раз не сопротивлялась. Скорее всего, она даже не проснулась толком, потому как в один из моментов отрывисто прошептала:
--Еще, милый еще! С тобой, Сережка, так сладко...
Петров в пылу страсти не обратил внимания на слова жены. Но, отдышавшись, все-таки поинтересовался:
--А что это ты про Сергея вспомнила?
--Я хотела спросить, был ли он с тобой. Но разве ты дашь сказать, милый. Ты сегодня, как лев, ненасытный.
Петров и в самом деле чувствовал прилив сил от того, что хоть какой-то просвет появился в деле о золоте. А тут еще и жена такой нежной и покладистой оказалась. И он снова со страстью обнял Лену.
Под утро приснилась всякая ересь. Как будто на вездеходе он гонялся за львом, а потом в свете фар увидел стрелка с ружьем. Он целился прямо в него. Но когда прозвучал выстрел, вместо пули из ствола вылетел ворох денежных банкнот. И хоть лобовое стекло осталось целым, банкноты залепили ему глаза и он не знал, куда ехать.
Проснулся от ощущения, что ему надо куда-то поторопиться. Вспомнил, что собирался съездить в районную больницу, допросить по новой Самохина. У него крепла уверенность, что тот каким-то образом причастен к преступлению.
Дежурная медсестра больницы удивилась раннему гостю, да еще в воскресенье. Но узнав по какому делу, дала Петрову халат и без лишних слов проводила к больному. С одного взгляда на Самохина было видно, что парню очень плохо. Он прерывисто хрипел, судорожно открывал и закатывал глаза, с уголков рта сочилась жидкость. Медсестра бросилась в ординаторскую. Крикнула кому-то:
--Срочно вызывайте врача!
Сама быстро взяла шприц, набрала какого-то лекарства и быстро сделала укол больному. Побежала консультироваться по телефону с главврачом.
Больной притих, взгляд стал осмысленным, задержался на подполковнике. Сделал усилие заговорить, но не получилось.Вместо звуков из гортани вырывалось сдавленное бульканье.
Петров наклонился над кроватью:
--Что происходит, Самохин? Тебе все равно придется вспомнить и рассказать, как было все на самом деле.
Но больной только безучастно смотрел на подполковника. Взгляд его постепенно тускнел. Последнее, что Петров услышал, были бессвязные слова:
--Золото...отрав...оно...рядом...
Больше Самохин не произнес ни звука. Он был мертв.
Никита Иванович чуть не взвыл от досады. Он, как ему казалось, был в шаге от разгадки. И вот теперь тайну похищенного золота Виктор Самохин унес с собой.