– Я надеюсь сделать его сильнее. Могущественным. Невосприимчивым к слабостям и сантиментам. Лидером, которым, я знаю, он может стать. – Иштван повернулся и прошел мимо резервуаров, направляясь к новому ряду у соседней стены.
– О чем ты говоришь? – Я последовала за ним и остановилась рядом с человеком, с которым прожила последние пять лет. Его взгляд был устремлен к самому новому резервуару с водой.
Я медленно проследила за его взглядом.
О. Боже. Мой.
Резкий вздох сорвался в моих губ, и я отшатнулась назад, в ужасе распахнув глаза.
Святая. Матерь Божья.
Внутри резервуара дрейфовала фигура в одних плавках, к его торсу были подключены аппараты и датчики, а глаза были закрыты.
– Кейден. – Его имя прозвучало, как писк, и мои легкие сжались от недостатка воздуха. Я не могла ни вдохнуть, ни говорить, ни двигаться. Я была потрясена тем, что единственный сына Иштвана, мальчик, которого я когда-то любила и о котором заботилась последние пять лет, используется в качестве лабораторного эксперимента. Еще вчера я видела его рядом с отцом. Что случилось с тех пор? Был ли это выбор Кейдена?
– Не волнуйся, он в порядке. – Иштван посмотрел на электронный монитор на боку резервуара, на котором отображались жизненные показатели и кровяное давление. – Я бы не стал вредить своему сыну. Нет, если сделаю его лучше. Сильнее. Непобедимым. Легендой по праву.
Его слова привели меня в ужас. Что это значит?
– Его готовят к следующей процедуре. – Иштван ударил по стеклу, как будто с гордостью похлопывал сына по плечу. Затем его взгляд устремился к двери, а в глазах заплясало волнение. – К слову…
Я почувствовала это. В моем теле зажглось знакомое ощущение, и я знала, кто там стоит, прежде, чем увидела его. План Иштвана внезапно обрел смысл. Он оказался еще более извращенным и жестоким, чем я предполагала, но мне надо было предвидеть это.
– А вот и донор, – сообщил Иштван.
Я обернулась и встретилась с глазами цвета морской волны.
Уорик.
Глава 11
– Нет! – выкрикнула я. В одно мгновение охрана навалилась на меня, не давая мне добраться до Уорика. Я даже не осознавала, что бежала к нему.
– Te geci![6] – Повернув голову, я посмотрела на Иштвана с самодовольной усмешкой на лице. Отбиваясь от стражников, я приблизилась к нему. – Mi a fasz van veled?[7]
– Потому что могу, – честно ответил Иштван. – Если он и правда такой, каким его описывают в историях – смертоносный, могущественный, способный избежать даже смерти, – какой отец не захотел бы того же для своего сына? Я думал, ты желаешь этого для мальчика, которого ты, как утверждаешь, любишь. – Он посмотрел на Кейдена, затем на Уорика, и тон его прозвучал насмешливо. Вызывающе. – О, как мимолетна юная любовь. Такая пылкая в момент, и такая хрупкая со временем.
– Тебе ли об этом говорить, – выплюнула я. – Где Ребекка? Как скоро ты бросил ее ради молоденькой девчонки из политических причин?
– Единственная причина, по которой брак чего-то стоит, – это укрепление отношений между странами и притязание на земли. Ребекка мне больше не нужна.
Я побледнела от его слов.
– Не смотри на меня так. Ты не так наивна. Ребекка тоже использовала меня, чтобы добиться высокого положения в жизни. Но прежде, чем ты сочтешь меня бессердечным, я любил ее. И всегда буду любить, но моя страна, мой народ – на первом месте.
– Ты хотел сказать твое эго, – вскипела я. – Оглянись, это не имеет никакого отношения к людям и спасению жизней. – Я указала на подопытных в резервуарах, на фейри, которых пытали на столах. – Дело только в тебе. И твоей жажде власти.
Иштван вздернул подбородок.
– Я не ожидал, что тебе хватит мудрости, чтобы увидеть картину целиком. Понимать жестокость жизни, что всегда приходится идти на жертвы, чтобы продвинуться вперед.
– Это я-то не знаю, чем приходится жертвовать? – Я злобно выплюнула каждое слово. Я стольких близких потеряла, через столько прошла; была вынуждена делать ужасные вещи, чтобы выжить.
– Ты молода. Не представляешь, какой жестокой может быть жизнь.
Я пропустила мимо ушей его высокомерное и женоненавистническое высказывание: будто молодежь ничего не смыслит в жизни и не восприимчива к боли, а женщины и вовсе не ведают о трудностях. Хуже всего то, что он точно знал о пытках, нападениях и о душевных терзаниях, выпавших на мою долю, и все равно я оставалась для него наивной и глупой девочкой. Он был единственным, кто ничего не понимал.
– Я тебя не понимаю. – Я покачала головой. – Ты утверждаешь, что ненавидишь фейри, но делаешь все, чтобы стать одним из них.