— Вот бы взглянуть на эту мазню!
— Ничего. Придет время — взглянем! Выпотрошим все из Володеньки! И перчаток ему не оставим! — Теперь была очередь Поликарпа заливаться смехом, но это больше напоминало бульканье сливного бачка.
А потом была культурная программа. Прогулки по кладбищу.
— Давно ты не посещал нас, голуба! А тут ведь целая аллея героев возникла!
Фан с интересом рассматривал бронзовые и чугунные головы — многих узнавал, надгробные плиты из мрамора, яшмы, малахита…
— Это моя любимая коллекция, — хвастался Поликарп. — Скоро к ним прибавится Стар. Родственников у него, по-моему, нет, но, думаю, организация не поскупится. Даже как-то жаль, что нет больше Димы, — наигранно вздохнул коллекционер и снова забулькал: — Ты ему многим обязан, голуба! Не познал бы щедрот моей прекрасной Родины, если бы не он!
— Лучше бы я их не познал, — процедил сквозь зубы Романцев и пояснил: — Ребят жалко. Где они, кстати?
— Не здесь, не здесь, голуба! — размахивал в азарте руками Поликарп. — Они птички невысокого полета. Им здесь не место! Пойдем дальше! Дальше! — звал он, и Фану показалось, что хозяин не менее безумен, чем Стародубцев.
Они шли дальше. Карпиди то и дело останавливался возле какой-нибудь могилки и разъяснял, чем она ему дорога.
— А вот здесь я тебя нашел тем утром. Помнишь еще? Белее снега был!
Романцев прочитал надпись на надгробии: «Лауреат Сталинской премии», — поморщился и сказал:
— Пойдем дальше!
— А тут покоится один крупный бизнесмен! — ткнул Поликарп пальцем в покосившийся деревянный крест.
С фотографии глядела какая-то древняя бабулька, отошедшая в мир иной аж в пятьдесят пятом году. Фамилии уже было не разобрать.
— При чем здесь бизнесмен? — не понял Фан.
— Ты на крест не смотри. Я его перенес сюда с другой могилы, запущенной, за которой никто не ухаживал. А тут бизнесмен лежит. Машина его до сих пор в моем автопарке числится, разумеется, перекрашенная и под другим номером. Про него потом еще прописали в газетах — похищен инопланетянами! — «Бачок» исправно булькал. — Меня в инопланетяне зачислили писуны! Что ты уставился как баран на новые ворота? Пойдем к ребятам!
Фан смотрел на крест со старухой и мучительно соображал: «О таких вещах, обычно не рассказывают даже попу на исповеди! Захотел похвастаться? Или…»
Но Поликарп не давал ему думать, тянул дальше, дальше и дальше…
— Ну, вот и ребята!
Крохотные серые гранитные плиты сиротливо жались одна к другой.
— Почему так скромно, Карпуша? — процедил он.
— Не по средствам, значит, было мамашам увековечить в бронзе сынов, — пояснил «коллекционер».
— Это ведь твои люди, Поликарп. Они занимались твоим делом. И поплатились жизнью. Что же ты не помог их матерям?
— Если бы я всем давал деньги на памятники, где бы я сейчас был, голуба?
С кладбища он вернулся мрачнее тучи… Толстуха с оперным голосом постелила ему в гостиной. И он, хоть и положил под подушку пистолет, все равно не уснул до самого утра. Поднялся затемно. В восемь часов уже надо быть в аэропорту.
Вышел из комнаты. Охрана тоже не спала, была начеку.
Пока он брился в ванной, проснулись хозяева. Толстуха отправилась на кухню ставить чайник, а Поликарп давал указания своим людям.
— Не обидишься, если дам тебе старенький «джип»? — спросил Карпиди, когда Афанасий закончил водные процедуры.
— Если он не взлетит по дороге на воздух и не окажется в розыске со вчерашнего дня, то не обижусь.
Хозяйка подогрела вчерашний пирог. Она второй день молча улыбалась ему. Заговаривала только с мужем. Ему почему-то на прощание хотелось шлепнуть ее по заду тайком от Поликарпа, но что-то удержало от хулиганской выходки. «Наверно, старею», — подумал он.
— Положи мне под переднее сиденье автомат, — попросил Афанасий.
— Зачем это тебе? Попадешься с оружием — не отвертишься.
— Если попадусь без оружия — все равно вышка. А так я им живым не дамся.
— Как знаешь, — пожал плечами Карпиди.
На прощание они обнялись. И Романцеву даже показалось, что у хозяина заблестели глаза, хотя в его играх хрен что разберешь!
— Дам тебе весточку, когда тут начнется большой дележ, — пообещал хитромудрый. — В обиде не останешься.
— Приобщимся к «Миру искусства»! — усмехнулся Фан и прыгнул в автомобиль.
— До скорого! — крикнул хозяин ему в окошко, когда тот завел мотор. И повторил потом тише, вдогонку улетавшему «джипу».
Максимовских Петра Николаевича разбудил телефонный звонок.
— Петруша? Узнал меня, родной?