— Туда, куда хожу к десяти каждое воскресенье, — в церковь. А насчет ящика скажу тебе, брат: лучше всего его кокнуть. С электроникой тут полные лады. Туда забралось привидение, понял? Привидение!
Лайл смотрел на рисованных персонажей, носившихся по экрану выключенного из сети телевизора. Видя две последние ночи брата с дырой в груди, он призадумался, не свихнулся ли. Но фокус с телевизором не привиделся. Чарли свидетель.
Впрочем, Лайл ни за что на свете не купится на байку о поселившемся в телевизоре привидении. Должно быть объяснение — разумное объяснение, какая-нибудь батарейка внутри, — и его обязательно надо найти.
Он направился в гараж за ящиком с инструментами.
3
Джек сидел в дальнем конце бара Хулио, составляя мнение о новом потенциальном заказчике. Представился просто Эдвардом, без фамилии — похвальная предосторожность.
Несколько завсегдатаев уже расположились у стойки, принимая первую дневную дозу. Утреннее солнце просочилось сквозь похоронную процессию мертвых папоротников и ползучих растений вокруг переднего окна, чуть сдвинувшись, осветило облако табачного дыма, реявшее над стойкой. Во всем баре только столик Джека не нагружен перевернутыми стульями. Относительная прохлада в полутемном зале недолго продержится — день будет жаркий. Хулио еще не включил кондиционер, открыв заднюю дверь, чтобы выветрить запах старого пива.
Он подходил к их столику с кофейником в руках.
— Плеснуть чего-нибудь в кофе, ребята? — предложил Хулио, наливая Джеку кружку. — Чуточку на опохмелку?
Имя этого низенького мускулистого мужчины с карандашными усиками и крепким специфическим запахом красовалось на вывеске бара.
— Не с чего опохмеляться, — отказался Джек, стараясь не обращать внимания на аромат. Он уже выпил первую чашку, налитую хозяином за стойкой бара. Там запах не чувствовался.
Хулио пожал плечами и обратился к заказчику:
— Долить?
— Пожалуй, — согласился Эдвард с провинциальным акцентом.
И в его внешности было что-то провинциальное: лет шестьдесят пять — семьдесят, судя по огрубевшим рукам; седые волосы, плотное телосложение, блестящие голубые глаза. Одет довольно необычно: футболка посеревшая, некогда, может быть, белая, но слишком часто стиранная в прачечной вместе с темными вещами; ниже пояса прямо-таки похоронные костюмные черные брюки, затертые сзади до блеска, черные носки и черные туфли. Он принес с собой большой пакет в оберточной бумаге, лежавший теперь между ними на столике.
Эдвард хмуро принюхался, потер нос, огляделся в поисках запаха. Джек поспешил заговорить раньше его:
— Слушай, Хулио, у тебя новый лосьон для бритья?
Тот ухмыльнулся:
— Называется «Чикита». Здорово, а?
— Для привлечения цыпочек-радикалок, истосковавшихся по слезоточивому газу.
— Не нравится? — Он обиженно насупился, оглянулся на Эдварда. — А тебе?
Тот опять потер нос.
— Э-э-э...
— Никогда не нюхали «мейсд»[13], Эдвард? — осведомился Джек.
— По-моему, нет...
— Ну а мне приходилось, и «Чикита» сильно на него похожа.
Стоявший у стены старенький автомат «Вюрлицер-1080» ожил и заревел «Блаженство при лампочке на приборном щитке».
— Митлоф? До полудня? — охнул Джек. — Хулио, ты что, шутишь?
— Эй, Лу! — крикнул тот в сторону стойки. — Ты запустил машину, мужик?
Риторический вопрос. Всем в баре — за исключением Эдварда — превосходно известно, что Лу помешан на Митлофе. Когда у него были деньги и другим завсегдатаям бара не удавалось ему воспрепятствовать, он крутил его день и ночь. Однажды пару лет назад несколько переборщил с «Состряпанным адом», и один писатель из Лос-Анджелеса, приятель Томми, веселый с виду парень, от которого Джек никогда в жизни не ждал ничего подобного, вытащил крупнокалиберный ствол и разнес музыкальный автомат. Взамен Хулио приобрел по случаю классический «вюрлицер», не желая, чтоб его прикончили по примеру предшественника.
Лу пожал плечами, ухмыльнулся, демонстрируя шестидесятилетние зубы с пятидесятидевятилетними пятнами от никотина.
— Угадай.
— Что я тебе говорил насчет Митлофа до заката? Я тебя предупреждал? — Хулио бросился к автомату и выдернул шнур из розетки.
— Эй! — крикнул Лу. — Я же деньги бросил!
— Ну, считай, что пропали.
Завсегдатаи расхохотались, Лу хмыкнул и вернулся к виски с пивом.
— Благодарствую, — пробормотал Джек.
Опусы Митлофа в любой день трудно слушать — песни из двух-трех строчек, которые повторяются двадцать минут на пониженных терциях, — а в воскресное утро... В воскресное утро требуется что-нибудь сладенькое вроде «Ковбой Джанкиз».
— Итак, Эдвард, — начал он, прихлебывая кофе, — откуда вы обо мне знаете?
— Кто-то как-то упомянул, что прибегал к вашим услугам. Сказал, вы свое дело знаете и не из болтливых.
— Вот как? Не подскажете, кто бы это мог быть?
— Ему этого наверняка не хотелось бы, хотя он о вас исключительно хорошо отзывался. Конечно, кроме гонорара, который ему не слишком понравился.
— Случайно, не знаете, что я для него сделал?
— Об этом он тоже не пожелал бы рассказывать. — Заказчик наклонился и понизил тон. — Тем более что дело не совсем законное.
— Не верьте всему, что слышите, — посоветовал Джек.
— Хотите сказать, — сверкнул Эдвард усмешкой ирландского эльфа, — будто любите потрепаться, как деревенская старая дева, и работаете бесплатно по доброте христианской души?
Джек невольно улыбнулся:
— Нет, но мне нужно знать, как на меня выходят заказчики. И хотелось бы знать, у кого слишком длинный язык.
— Ох, об этом не беспокойтесь, дружище. Он очень осмотрительный человек. Рассказал мне о вас под строжайшим секретом. Больше наверняка никому не рассказывал.
Джек решил пока выбросить из головы вопрос об источнике и выяснить, чего от него надо щуплому человечку.
— По телефону вы упомянули о своем брате.
— Да. Я очень боюсь за Илая.
— В каком отношении?
— М-м-м... не знаю даже, как сказать, — почти виновато признался он. — Боюсь, брат скоро навлечет на себя ужасную беду.
— Какую и когда?
— Через пару дней.
— Что это за беда?
— Он начнет совершать преступления.
— То есть? Выйдет на улицу и станет нападать на людей?
Эдвард пожал плечами:
— Может быть, еще хуже. Не знаю.
— Хуже? Речь идет о маньяке-убийце?
— Уверяю вас, он почти все время вполне приличный человек. У него свое дело здесь, в городе, но в определенные моменты он... э-э-э... по-моему, теряет голову.
— И по-вашему, такой момент скоро наступит. Поэтому вы не могли ждать до понедельника?
— Именно. — Эдвард обхватил чашку ладонями, словно хотел их согреть, хотя был не январь, а август. — Боюсь, он очень скоро наступит.
— Почему вы так думаете?
— Из-за луны.
Джек откинулся на спинку стула. Ох, нет. Неужели он хочет сказать, будто его брат — оборотень? Пожалуйста, только не это!
— Почему? Близится полнолуние?
— Как раз наоборот. Завтра новолуние.
Новолуние... у Джека сердце екнуло, он перенесся назад на несколько месяцев, когда именно в новолуние надо было взять совершенно особую кровь из совершенно особой вены.
Впрочем, тут вроде ничего похожего.
— Он лунатик?
— Не то чтоб такое случалось с ним в каждое новолуние, — пояснил Эдвард. — А в этот раз случится.
— Откуда вы знаете?
— Илай сам сказал.
— Сказал, что завтра ночью собирается буйствовать...
— Может быть, и сегодня. Или в ночь на вторник. Знаете, фаза новолуния длится несколько дней.
— Зачем же он признался?
— Просто, наверно... хотел, чтоб я знал.
Джеку был известен ответ на следующий вопрос, но его обязательно надо было задать.
— А я что могу сделать?
— Понимаете, я ж не могу идти с таким делом в полицию. А сам слишком стар, не управлюсь. Надеюсь, вы за ним присмотрите.