«Хоть что-то в армии никогда не меняется!»
— Ну… образование и мозги впрямую связаны не всегда, — все же не стал молчать Володин, чтобы поддержать разговор. Человек был не прочь поговорить, этим нужно было воспользоваться.
— Тех, кто с мозгами, на пулеметы и ставят.
— И как успехи?
—Сам увидишь.
—Есть! — усмехнулся Володин.
Дальше опять пошли обитаемые и необитаемые блиндажи. Потом обнаружилась покрытая затопленными воронками и остатками обмотанных колючей проволокой рогаток чаша прорезавшей откос выемки. Вокруг торчали мертвые стволы порубленных артиллерийским огнем деревьев. Здесь когда-то была еще одна пристань, ныне разбитая. Прошлой зимой или, вероятнее, осенью, здесь переправляли танки. В воде, среди разбросанных бревен и нанесенного водой льда, стояли два рыжих от ржавчины и окалины Т-26 с вырванными внутренними взрывами люками. Не удержавшийся, чтобы не остановиться напротив танков, Володин, мысленно сравнив с БМП, даже поразился, насколько они выглядели неуклюжими и были меньше в габаритах. Третий танк этого же типа ржавел на спуске с развернутой на правый борт башней. Его или тащили наверх использовать как БОТ[1], или хотели эвакуировать, но бросили, когда он залез в бомбовую воронку.
—Вот же ж х…я какая! — сказал он. — И много у нас еще такой техники… товарищ старшина? В целом?
—Хватает, — сказал остановившийся, чтобы подождать Володина, сопровождающий.
—Картонки! — чтобы не молчать, ответил ему Денис.
—Есть такое, — вздохнул собеседник. — Броня крепка и танки наши быстры… Что есть она, что ее нет, эта броня.
— Могу заверить, — в приливе эмоций не удержал язык на привязи Володин, — что через семьдесят, а может быть и через сто лет решительно ничего не изменится.
И, что характерно, не соврал. Т-26, что ему хорошо помнилось, по предвоенным теоретизированиям был «общевойсковым» танком, в то время как БТ машиной «оперативного назначения». Другими словами, Т-26 имел основной задачей непосредственную поддержку пехоты, а БТ должен был многочисленными стадами входить в прорывы и действовать в глубине. Перепрыгивать реки, давить гусеницами артиллерийские позиции и все такое.
С исполнением таких замыслов в реальной жизни немного не задалось ни у той, ни у другой машины. К войне не с басмачами, а армиями европейского типа, обеспеченными хоть какими противотанковыми средствами, начиная с японцев или финского ополчения, оба танка оказались полностью непригодными. В контексте поиска причин очень логично смотрелась версия, что товарищи Шариковы и Швондеры, перед тем как выжить из РККА военспецов, забыли спросить у них, как нужно вписывать в свои смелые теории хоть как-нибудь близкую суровой реальности степень противодействия противника.
Так же как, впрочем, и их наследники. Во влажных мечтах о гонке к Ла-Маншу поставившие при близкой танкам цене плавучесть боевых машин приоритетнее защищенности и в последующем затмив этот пёрл военно-научной мысли большим приоритетом лишнего бойца в цепи перед наличием командира в башне БМП-2. Последнее Володина всегда поражало больше всего, — раз БМП не танк, выделенный командир, занятый наблюдением за полем боя и целеуказаниями наводчику-оператору, ей в генеральских мечтах оказался не нужен. Также его умиляло, что у разбитых Т-26, тоже не имевших выделенного командира, броня на круг была почти такой же, как у «Бэхи».
— Типун тебе на язык, Володин! — вернул Дениса на землю невесело усмехнувшийся спутник. — Ты думаешь, кому-то будут нужны одноразовые танки?
— Ну, кому-то значит будут нужны… — не смутился Денис и из осторожности взял поправку на время. — Я про соревнование снаряда и брони говорю. На море броня за снарядом не поспевает. Вряд ли на суше будет иначе.
«Ага! — мрачно подумал он. — У вероятного противника уже при наших родителях ПТРК плавали в отделениях!». В его время этими противотанковыми ракетными комплексами стали «Джавелины».
—Один черт, пусть у тебя язык отсохнет! — помрачнел старшина. — Хватит глазеть, товарищ красноармеец. Я, что, вас ждать должен?
Впрочем, они уже почти пришли. Поднявшись наверх, старшина увел Володина в тянущуюся вдоль гребня траншею, много раз расчищавшуюся от осыпавшегося песка и соответственно раза в полтора, а местами и два более широкую чем это было положено, внутри которой была проброшена линия проводной связи на столбиках изо всякого хлама. В траншее встречались люди. Однако самым ярким впечатлением в этот момент стала уже несносимая речным ветром вонь разложения. Местами довольно-таки густая.
«Не соврал Егор, что тут все в трупах!» — заключил Володин.
—Фриц вон там, за шоссе! — сказал старшина. — Ты пригибайся, не маячь без нужды.