Она швырнула грязную футболку в угол и сняла джинсы. Единственным плюсом во всем этом было то, что в метро на обратном пути ей мигом уступили место и никто не пытался над ней нависнуть.
Горячая вода только-только начала изгонять напряжение из мускулов и смывать вонь, когда зазвонил телефон.
И звонил долго.
Вики пыталась не обращать на него внимания, сосредоточившись на шуме душа, но куда там! У нее всегда была навязчивая потребность отвечать на все телефонные звонки. Бормоча что-то себе под нос, Вики выключила воду, быстро завернулась в полотенце и помчалась к телефону.
– А, наконец-то, дорогая. Почему ты так долго не отвечала?
– У меня очень маленькая квартира, мам, – вздохнула Вики. Она так и знала, кто это звонит. – А тебе не пришло в голову примерно на седьмом гудке, что я не собираюсь отвечать?
– Конечно нет. Я знала, что ты дома, иначе ты включила бы автоответчик.
Вики считала крайне невежливым оставлять автоответчик включенным, если хозяйка квартиры дома. Может, пришло время пересмотреть свое отношение к этому вопросу. Полотенце начало разматываться, и она попыталась его подхватить: окна квартиры на втором этаже находились недостаточно высоко, чтобы разгуливать нагишом.
– Я была в душе, мам.
– А, хорошо, значит, я не отвлекла тебя от чего-то важного. Я хотела позвонить тебе перед уходом с работы…
«Чтобы отдел естественных наук заплатил за звонок», – мысленно добавила Вики.
Ее мать работала секретарем в Королевском университете Кингстона дольше, чем большинство штатных профессоров, и пользовалась льготами своей должности так часто, как только могла.
– …И узнать, когда у тебя в этом году будет отпуск, чтобы мы могли провести время вместе.
Да, конечно. Вики любила мать, но, проведя в ее обществе больше трех дней, обычно ловила себя на мысли, что готова ее прикончить.
– У меня больше нет отпусков, мам. Теперь я сама себе хозяйка, и приходится хвататься за любую подвернувшуюся работу. Кроме того, ты гостила у меня в апреле.
– Ты тогда лежала в больнице, Вики, и пообщаться толком не удалось.
Два вертикальных шрама на левом запястье Вики превратились в тонкие красные черточки на бледной коже. Это смахивало на след попытки самоубийства, и потребовалась вся ее изобретательность, чтобы не рассказать матери, откуда на самом деле взялись эти шрамы. Вряд ли мама хорошо отнеслась бы к вести о том, что хакер-социопат чуть не принес ее дочь в жертву демону.
– Как только у меня выдастся свободный уик-энд, я к тебе заеду. Обещаю. Мне пора, с меня капает на ковер.
– Захвати с собой Генри Фицроя. Я хотела бы с ним познакомиться.
Вики ухмыльнулась. Генри Фицрой и ее мать. Возможно, ради этого и стоит провести уик-энд в Кингстоне.
– Лучше не надо, мам.
– Почему? Что с ним не так? Почему он избегал меня в больнице?
– Он не избегал тебя, и с ним все в порядке…
«Ну, вообще-то он умер в тысяча пятьсот тридцать шестом году, но это его не остановило».
– Он писатель. Он слегка… необычный.
– Еще необычнее Майкла Селуччи?
– Мама!
Мысленно Вики увидела, как мать приподняла брови.
– Дорогая, ты, может быть, забыла, но в свое время ты встречалась со многими необычными мальчиками.
– Я больше не встречаюсь с мальчиками, мам. Мне скоро тридцать два года.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Помнишь того юношу в старших классах? Запамятовала его имя, но у него был целый гарем…
– Я позвоню тебе, мам.
– В ближайшее время.
– В ближайшее время, – согласилась Вики, снова спасла полотенце и дала отбой.
«Встречалась с необычными мальчиками в свое время… Ха!»
Фыркнув, она вернулась в ванную. Ладно, у нее и вправду есть парочка слегка странных знакомых, но Вики на сто с лишним процентов была уверена, что ни один из них не вампир.
Она снова включила душ и усмехнулась, представив себе такую сценку: «Мам, позволь познакомить тебя с Генри Фицроем. Он кровопийца».
Она улыбнулась шире, шагнув под воду. Ее бесконечно практичная мать, вероятно, спросила бы, какой именно группы кровь он пьет. Чтобы поколебать мировоззрение матери, требовалось приложить много, очень много усилий.
Когда Вики выложила на тарелку омлет, телефон зазвонил снова.
– Я так и знала, – пробормотала она, хватая вилку и направляясь в гостиную. – Чертова штуковина никогда не верещит, когда я ничем не занята.