– Подтверждения? – спросил полковник.
– Разрешите мне? – вмешался Никицкий. Полковник промолчал, и Никицкий понял, что разрешение получено:
– Я докладывал вам сегодня утром, что вчера поздно вечером Тарасенко встретил Москвина в его подъезде. Между ними состоялся разговор на повышенных тонах. Тарасенко требовал предоставить ему машину, но Москвин отказался. Москвина беспокоило то, что Русич знает, где мы прячем премьер-министра, и он поспешил сюда, предупредить о возможной попытке проникновения Русича на территорию дач.
– Хм, – недоверчиво ухмыльнулся полковник.
– Москвин говорил, что готов был убить Русича прямо в подъезде, но не решился из-за шумихи, которая могла возникнуть, – продолжал Никицкий. – О том, что было дальше, можно только предполагать.
– И что же можно предполагать? – поинтересовался полковник.
– Москвин направился в Видное, совершенно забыв, что Русич способен объегорить его простым ходом, – сказал Никицкий. – Он затаился где-то во дворе, дождался, когда Москвин поедет, угнал машину и последовал за ним в Видное.
– Автомобиль «Жигули» принадлежит человеку, живущему в одном подъезде с Москвиным, – вставил Выхухолев.
– Хорошо, – согласился полковник. – Что дальше?
– Москвин направлялся обратно в Москву, – продолжал свою версию Никицкий. – За пять километров от Видного его встретил Русич. Догадавшись, кто находится в преследовавшей его машине, Москвин выстрелил.
– Когда он должен возвратиться? – спросил полковник.
– Обещал после обеда, – ответил Никицкий. – В крайнем случае, к вечеру.
– Вы сами видели труп? – спросил полковник. Выхухолев и Никицкий переглянулись.
– Слышали, о чем я спросил? – повторил вопрос полковник.
– Я думал, что этой информации достаточно, чтобы удостовериться в правдивости сообщения, – сказал Выхухолев.
Полковник посмотрел на своих подчиненных уничтожающим взглядом. Но тут в помещение вошел связист и протянул листок с новой информацией. Полковник пробежал глазами записку. Пока он читал, Никицкий и Выхухолев стояли и молча ждали, что он скажет.
– Наши эксперты сделали свое заключение, – подавленным голосом произнес полковник. – Во-первых, пломбы на зубах сделаны стоматологами поликлиники нашего управления, а во-вторых, пуля, убившая Русича, выпущена из табельного пистолета Москвина.
Никицкий и Выхухолев облегченно вздохнули.
– Этим должно было закончиться, – сказал Никицкий. – Он вел себя, как безумец.
– Это был мой лучший воспитанник, – обмякшим голосом произнес полковник. – И мне просто не верится, что его больше нет и не будет. А я хотел бы видеть его рядом.
Подчиненные молчали.
– Ладно, – вздохнул полковник. – Вы, Никицкий, отправляйтесь к командиру группы захвата и передайте, что в их помощи мы больше не нуждаемся. Их руководство надоело запросами, когда они освободятся. Порадуйте ребят в черных масках этим сообщением.
– Хорошо, – ответил Никицкий и вышел.
– А вы отправляйтесь обратно в Москву и удостоверьтесь, что это труп Русича! – сказал полковник Выхухолеву.
Тот продолжал стоять, будто не понимал слов шефа.
– В последнее время вы стали часто тормозить, капитан, – сказал полковник. – Вы очень устали или разучились понимать приказы?
Выхухолев молча вышел, а через сорок минут он уже подъезжал к моргу, в котором находилось тело Русича. Закрыв машину, он вошел в здание, показал свое служебное удостоверение милиционеру в приемной, который не преминул оглядеть офицера службы безопасности подозрительным взором, наслаждаясь своим привилегированным положением в эту минуту.
– Пройдите, – сказал он, указывая на металлическую дверь рядом. – За дверью по коридору до конца, а затем направо. Там спросите у санитара, он вам все покажет.
Выхухолев шел и чувствовал нарастающее отвращение к этому помещению. У него кружилась голова и еле несли ноги.
– Что вам угодно? – неожиданно спросил его санитар, вынырнувший откуда-то сбоку.
Выхухолев вздрогнул. Он ощутил, как съежилось все его тело.
– Я хотел бы видеть тело обгоревшего человека, доставленное сюда утром из-под Видного, – ответил наконец он и показал удостоверение.
Санитар бросил взгляд на документ и сказал:
– Сегодня все словно с ума сошли. То милиция, то ваши. И никто не может опознать. Шишка какая-то, что ли?
– Да, да, – ответил Выхухолев, желая поскорее покончить пустые разговоры.
Санитар провел его в холодильную камеру, где стояло более десятка тележек с телами, поступившими только за половину дня. Санитар шел и просматривал бирки на ногах покойников.
– Вот, – сказал он, остановившись и стягивая белое покрывало с трупа.
Выхухолев увидел обуглившееся тело человека, но не настолько, чтобы его нельзя было узнать. Он сделал шаг, но в следующий момент его словно тяжелым молотом огрели по голове.
– О, Господи! – отшатнулся он.
Сомнений быть не могло. Перед ним был труп Москвина. Да, да! Труп самого Москвина, а значит, Русич был на свободе и теперь уже, возможно, подбирался к премьер-министру таджикской оппозиции.
Придя в себя, Выхухолев бросился бежать, чтобы вызвать по рации полковника и предупредить, чтобы не снимали охрану с правительственной дачи.
Милиционер, пропускавший Выхухолева в здание, привстал со своего места и проводил мчавшегося во всю прыть офицера службы безопасности удивленным взглядом.
– Надо же, – резюмировал он, – на такой службе состоит, а покойников боится.
Выхухолев упал на сиденье и схватил переговорное устройство, даже не заметив, что в салоне он находится не один.
– Первый, первый, я ноль-седьмой, – взволнованным голосом сказал Выхухолев. – Соедините с Видным… Полковника Филатова…
В рации послышался треск, а затем голос ответил:
– Я Витязь, слушаю.
– Витязь? Это ноль-седьмой, – сказал Выхухолев. – Полковник…
Я привстал с заднего сидения и ткнул в затылок Выхухолеву ствол пистолета, из которого вчера убил Москвина. От испуга он выпустил рацию и поднял руки вверх.
– Алло! – слышалось из рации. – Ноль-седьмой, ответь Витязю.
– Прекрати паясничать, – спокойно сказал я ему, – и опусти руки. Не привлекай внимания окружающих. И еще запомни, из этого ствола вылетела вчера пуля, которую нашли в груди Москвина. Ты меня понимаешь?
– Да-да, – стал заикаться Выхухолев.
– Ай, какие мы артисты, – съязвил я. – Возьми рацию и радостным голосом сообщи Витязю, что видел мой труп, Ты понял? Радостным голосом.
– Понял, – ответил он и взял рацию.
– Куда ты запропастился, ноль-седьмой? – раздался крик из динамика.
– Витязь, это ноль-седьмой, – сказал наконец Выхухолев.
– Что у тебя там со связью? – недовольно спросил полковник.
– Не знаю, передатчик заедает, – ответил Выхухолев.
– Как результат?
Я легонько толкнул его в затылок стволом пистолета.
– Я посмотрел, – пролепетал Выхухолев. – Узнать можно с трудом, но это без сомнения Русич.
– Хорошо, – сказал полковник. – Мне только что передали, звонил Москвин. Через час-полтора он будет здесь. Возвращайся.
– Еду, – ответил Выхухолев и отключил рацию, косясь на меня в зеркало заднего вида.
– Ну, что ты смотришь? – спросил я. – Ты же сказал полковнику, что едешь! Давай, вперед. Только сначала отдай мне свой пистолетик, а то ты из-за него потеряешь бдительность на дороге.
Он сунул руку в кобуру и вытащил пистолет, который я тут же перехватил. Выхухолев продолжал смотреть на меня в зеркало заднего вида.
– Вот и отлично, – улыбнулся я ему, – а то у меня совсем патроны закончились.
На его лице изобразилась ужасная досада. Я чувствовал, что парень готов лопнуть от злости.
– Ничего, – с издевкой сказал я. – Не ты первый, не ты последний.
– А ведь полковник не поверил в твою смерть, – сказал он. – Когда были собраны все факты, он все равно отправил меня в морг, чтобы я лично удостоверился.